– Девочке было едва четырнадцать лет, – покачал головой Тарталья. – Церковь – довольно странное место для того, кто хочет поймать кайф от наркотика.

Произнося эти слова, он ненароком уткнулся взглядом в кольцо с крупным бриллиантом‑солитером на безымянном пальце Блейк. Это что же, обручальное кольцо? Словно почувствовав его взгляд, Фиона сняла руки со стола и сложила их на коленях, подальше от глаз.

– Девушка в состоянии была понимать, что происходит? – поинтересовалась Донован.

Блейк скупо улыбнулась ей:

– Как человек, хлебнувший лишку.

– То есть рассудок ее был затуманен?

– После достаточной дозы гидроксибутирата проявляется наркотический эффект – безмятежность, чувственность и легкая эйфория. Все тревоги растворяются, их сменяют эмоциональная теплота, приподнятое настроение и приятная сонливость.

– Вы имеете в виду, что у нее отключились все тормоза. – Донован оглянулась на Тарталью – мысли их явно текли в одном направлении.

– И исчез страх, – согласно кивнул он.

– Этот наркотик обостряет тактильные ощущения, повышает страстность и у мужчин, и у женщин и сексуальное наслаждение, – продолжала Блейк, игнорируя напрашивающиеся из подобных фактов выводы.

– Вот потому‑то я и возвращаюсь все время к сексуальному мотиву. – Тарталья легонько постукивал пальцами по краю стола. – Представьте себе, как все происходило. Джемма находится с мужчиной гораздо старше ее. Она встретилась с ним у церкви, – совершенно очевидно, о встрече они договорились заранее. Они целуются, так что понятно: он ей знаком, затем они вместе входят в церковь. Церковь пуста, там в такое время ни души не бывает. Думаю, им это было прекрасно известно, на это они и рассчитывали. Я уверен, ситуация была тщательно подготовлена. Они поднимаются наверх в галерею и там садятся или ложатся на пол. Зажигают свечи, жгут ладан и пьют вино – и все это им нужно было принести с собой. После чего девушка падает с высоты и разбивается насмерть, а мужчина исчезает.

– К чему эти рассуждения, инспектор? – с каменным выражением лица осведомилась Блейк.

Она, по его мнению, по‑прежнему упускала очевидное. Патологоанатомы воспринимают все так буквально, чересчур беспристрастно. Анализируют только голые факты, никогда не стараясь истолковать их, не говоря уж о том, чтобы пустить в ход воображение.

– Послушайте, речь идет о четырнадцатилетней девочке, – напирал он, не отпуская ее взгляда. – Девственнице, согласно вашим же словам. И все было спланировано заранее, не случилось по нечаянности. Зачем же пускаться на такие хлопоты, если на уме нет некоей особой цели? Девочка только шла у него на поводу, она – невинная жертва. А теперь она мертва, и в крови у нее обнаружен гидроксибутират. Никто не убедит меня, будто неизвестный мужчина не преследовал сексуальных целей.

Блейк медленно покачала головой:

– Все это лишь беспочвенные предположения. Никаких материальных свидетельств сексуальных действий нет.

Отчаявшись добиться понимания, Тарталья, шумно выдохнув, с такой силой откинулся на спинку стула, что тот громко крякнул.

– А вы искали следы борьбы? Царапины, синяки, ссадины? Под ногтями проверяли?

– Разумеется! – оскорбилась Блейк. – Я сама проводила аутопсию, но не обнаружила ничего подозрительного. Все детали изложены в моем отчете, вы его получите утром. – И, откашлявшись, она скрестила руки, как бы показывая – разговору конец.

На миг Фиона представилась Марку иной: белая кожа, полные груди, затуманенные, с поволокой глаза, разметавшиеся по подушке волосы… Но все это уже в прошлом, и он разозлился на себя, что позволил мыслям уплыть в сомнительную сторону:

– Хорошо, вернемся к ГГБ.