– Сзади, у шеи. Срез мы заметили совершенно случайно, когда переворачивали тело.

На улице Тарталья повернулся к Донован:

– Я сейчас прямиком в Барнс, быстренько ознакомлю с результатами команду. А ты езжай к родителям Джеммы. Мужчину того девочка явно знала, мы должны его разыскать.

И прежде чем Донован успела ответить, Тарталья повернулся и зашагал к своему мотоциклу, припаркованному дальше по дороге.

Искря от раздиравшего ее любопытства, Донован отперла машину и уселась за руль. Марк Тарталья и доктор Фиона Блейк! Донован задыхалась от изумления. Надо же, какой сюрприз! Тарталья никогда не раскрывал своих карт, но она все равно исхитрялась вызнать правду, когда он с кем‑то встречался. Но чтобы он увлекся Блейк! Вот уж в жизни бы не подумала! Блейк, конечно, ничего себе, смазливая, нехотя призналась себе Донован. Но она из тех противных задавак, которые вечно мнят себя выше других только потому, что у них имеется куча всяких там дипломов. Мужчины такие непредсказуемые! У них нет ни крупицы здравого смысла, вечно западают на любую смазливую мордаху, а на внутреннее содержание девушки им плевать.

Донован вынула из бардачка справочник и отыскала адрес родителей Джеммы. Чтобы добраться до Стрэтема, ей потребуется не больше получаса, рассудила она. Повернув ключ зажигания, Сэм подождала, пока включится обогреватель. Мысли ее опять уплыли к Тарталье и Блейк. Роман их, видимо, недавний. Она почти уверена в этом: ведь они с Тартальей проводят много времени вместе и порой разговаривают по душам… И как бы ей ни была неприятна Блейк, винить ее за то, что та запала на Тарталью, Донован никак не могла. Мужик он чертовски привлекательный. Прямо нечестно, что природа создает таких роскошных, романтически задумчивых брюнетов с необыкновенно красиво очерченными губами! Иногда он выглядит таким серьезным, таким сосредоточенным. Но когда вдруг улыбнется, все лицо у него озаряется. Единственное утешение – сам он, похоже, не осознает производимого на женщин эффекта. И, слава богу, ведать не ведает о ее мыслях. В первые дни их знакомства Сэм изо всех сил старалась не обнаружить своих чувств, а теперь, когда они узнали друг друга лучше, перестала на него облизываться. Они – друзья. Добрые друзья. Донован не хотела рисковать такими отношениями ради романчика, который, как она отлично понимала, долго не продлится. Да и вообще, человек Тарталья сложный, слишком независимый, чересчур целеустремленный, с ним она чувствовала бы себя неуютно. Вдобавок, какой женщине в здравом уме охота заводить роман с детективом из убойного отдела, которого могут дернуть на службу в любой час дня и ночи? Едва возникает новое дело, ему приходится трудиться сутки напролет, включая выходные. Такого ни одна разумная женщина долго не вытерпит.

Но что все‑таки произошло между Тартальей и Блейк? Определенно они из‑за чего‑то поссорились. Атмосферу в комнате ножом можно было резать. Поначалу Донован решила, что между ними встали профессиональные недоразумения, с патологоанатомами и в лучшие моменты чертовски трудно ладить – очень они грубые люди. Но потом, когда они уже уходили, напряженность обострилась и стало ясно: тут нечто другое, личное. Наклонившись к Блейк, Тарталья бросил несколько фраз. Хотя точные слова Сэм вспомнить не могла, звучали они вполне безобидно, но лицо у Блейк моментально переменилось, будто ей закатили хлесткую пощечину.

Прокручивая мысленно разговор, стараясь припомнить, что же, собственно, сказал Тарталья, Донован сунула в плеер диск группы «Мэрун 5» «Песни о Джейн», выбрав ту, что ей нравилась больше всего – «Она будет любима», и с головой окунулась в ритм и слова песни. Конечно, Тарталья может доверять ей. Она никому ни словечка не проронит, если его это тревожит. Но провалиться ей на этом месте, если она позволит ему думать, будто ее можно обвести вокруг пальца, и станет притворяться, что ничего не произошло.