– Мик? Он – да, он чертов ирлашка. У них с Мэри любовь началась еще в детстве, но как только она забеременела, он при ней ненадолго задержался. Мэри было всего восемнадцать, и он исчез с горизонта за пару месяцев до рождения Джеммы.

– Не знаете, как мы могли бы связаться с ним?

– Без понятия, где сейчас этот козел, – пожал плечами Крамер. – Возникает тут время от времени, как фальшивый медяк. Это когда ему требуются деньги и когда он точно знает: меня нет дома. Мэри с ним всегда дает слабину. Год примерно назад вернулся я домой пораньше и застукал его шныряющим в моем доме. Сцепились мы с ним тогда не на шутку. Точно вам скажу: теперь он крепко подумает, прежде чем снова соваться к нам.

В голосе у Крамера явственно проскальзывала горечь, и Донован заподозрила, что за его стремлением защитить жену прячется и ревность. Любопытно, а как в этот треугольник вписывалась Джемма?

– Ну а Джемма? Она с отцом общалась?

Крамер отрицательно помотал головой:

– Нет, какой это Мик! В тот раз, когда мы с ним схлестнулись, он был почти такой же лысый, как я. Только он‑то не брился, у него волосы повыпадали в последнюю его отсидку. Алопеция – так, по‑моему, это называется. И поделом ему за все пакости, какие он вытворял.

– Джемма была в тот день с каким‑то мужчиной. Нам просто необходимо выяснить, кто это был. Вот главная причина, по которой я пришла к вам.

С минуту он недоуменно таращился на Донован:

– Как это – «с мужчиной»?

Донован вдохнула поглубже:

– Видели, как Джемма целовалась с этим мужчиной у церкви, где она погибла. Скорее всего, девочка хорошо его знала.

– Целовалась? – Слово пулей вылетело у него изо рта. – Что‑то вы тут напутали! Джемму не интересовали мальчики.

– Это, мистер Крамер, был мужчина, а не мальчик.

– Джемма не была знакома ни с какими мужчинами! – категорически отрубил он. И, закусив губу, отвел взгляд на гравюру с цветами, висевшую над телевизором. – Что говорить, девочка была хорошенькая. В мать. Но она не была потаскушкой, как другие девчонки ее возраста. – Глаза у него сделались отсутствующие, словно мысли уплыли куда‑то далеко.

– Я только передаю вам слова свидетельницы. Для нас крайне важно разыскать этого мужчину. Возможно, он сумеет пролить свет на то, как умерла Джемма.

Крамер отставил чашку и наклонился к ней, сложив ладони на коленях:

– Ей было неинтересно. Как я слыхал, у него имеется целый выводок детей от разных женщин. Успел между отсидками, постарался.

– А сейчас он тоже в тюрьме?

– Мы про него давненько не слыхали. Или потому что в тюряге, или из‑за трепки, что я ему задал в тот раз. – Эти слова Крамер произнес не без удовольствия. – Полное его имя – Мик Бирн, если желаете проверить. Он наверняка имеется в каком‑нибудь вашем компьютере, с его‑то досье.

Донован сделала пометку. Выяснить, не находился ли папаша в тюрьме в день убийства, будет несложно.

– А что за ним числится?

– Пальцы у него липкие. Не может держать руки подальше от чужих вещей. Жулик, одним словом, но насилия за ним не водится, если понимаете, про что я.

– А могло быть так, что Джемма встречалась с ним тайком, раз вы так к нему относитесь?

Глаза у Крамера злобно выпучились, он поджал губы:

– Никак невозможно! Джемма никогда ничего от нас не скрывала. Она была девочка хорошая. Я растил ее с пяти лет. – Он примолк, тяжело сглотнув. – Был ей папкой. Так она считала. Ее единственным папой. А чего вы так Миком интересуетесь‑то?

– Джемму незадолго до ее гибели видели с мужчиной.