|
До этого мне никогда не доводилось видеть, чтобы человек столь быстро изменил свое ко мне отношение. Он достал заветную бутылку бренди, заставил меня выбросить мою сигару и открыл свою собственную коробку, которую берег для особых случаев. Ивбанк оказался весьма компанейским стариком с рыжими усами и красным улыбчивым лицом, из чего следовало, что он не дурак выпить. И тут я решил одолеть его на питейном фронте. Это был отнюдь не Розенталь, Зайчонок, а довольно щуплый старичок, но перепить он меня мог безо всякого труда. «Ну хорошо, – подумал я, – хоть пьяным ты и не напьешься, но спать будешь как убитый!» И при первой же возможности, когда он отворачивался или смотрел в сторону, я осторожно выплескивал содержимое своего бокала в открытое окно.
Этот Ивбанк оказался славным малым и вовсе не горьким пьяницей. Он просто любил выпить в хорошей компании, и чем дольше мы сидели за столом, тем добродушней и сердечней он становился. Мне не составило особого труда уговорить его провести меня по помещениям банка в столь, мягко скажем, неурочный час. Перед «экскурсией» он достал револьвер и запер все двери, ведущие на улицу. Мне понадобилось всего двадцать минут, чтобы внимательнейшим образом осмотреть все комнаты, коридоры и закоулки, прежде чем у дверей моей спальни мы пожали друг другу руки и пожелали спокойной ночи. Ты и представить себе не можешь, что я пережил в течение следующего часа. Я разделся и лег в постель. Теперь-то я знаю, как выматывает постоянное нервное напряжение, когда выдаешь себя за кого-то другого, и оно во много крат сильнее, если подобный спектакль играешь экспромтом! Ни одного лишнего движения, любое неосторожно сказанное слово может выдать тебя с головой. Короче говоря, все время приходится идти на ощупь. Я тебе не рассказал и о половине подводных камней, которые мне пришлось обходить во время нашего долгого застолья. Ты и сам без труда поймешь, что это были за рифы, а теперь представь меня лежащим в кровати и пытающимся собраться с силами перед решающим рывком. Мне снова повезло, поскольку вскоре я услышал, как старина Ивбанк захрапел, словно взвод гренадеров, и этот звук ласкал мне слух лучше всякой музыки. Под этот сладостный аккомпанемент я выскользнул из своей комнаты, на несколько секунд задержавшись у его двери. Потом осторожно вышел на улицу, завернул за угол и постоял у открытого окна спальни Ивбанка. Ты спросишь, зачем я вышел из банка. Да затем, чтобы отвязать кобылу, оседлать ее, а потом отвести лошадь к стоявшим неподалеку деревьям, чтобы я мог беспрепятственно ускользнуть после дела. Уже потом я спрашивал себя, почему начал именно с этого. Я инстинктивно чувствовал, что прежде всего надо обеспечить себе пути отхода, и с тех пор неуклонно придерживаюсь этого правила. Лошадь доставила мне немало неприятных минут, поскольку надо было оседлать и вывести ее из конюшни так, чтобы не разбудить Ивбанка. Кобыла все-таки заржала, так что я бегом ринулся внутрь, живо набрал овса в шляпу и сунул ей под нос, после чего она тотчас успокоилась. Не стоило сбрасывать со счетов и собаку – кстати, нашего всегдашнего злейшего врага, Зайчонок, – но я предусмотрительно успел с ней подружиться, так что она лишь приветственно виляла хвостом, когда я ходил на улицу и выводил кобылу из конюшни. На правах новоявленного (а в действительности самозваного) управляющего мне без труда удалось вызнать у бедняги Ивбанка все, что было связано с работой филиала. Так что с моей стороны было вполне уместно поинтересоваться, где в ночное время хранятся все ключи. Больше всего я опасался, что он забирал их с собой в спальню. Но нет, для этого предназначался особый потайной ящичек. Располагался он так, что посторонний ни за что бы не догадался, что именно в нем лежит. Разумеется, я прежде всего завладел ключами и через несколько минут оказался в хранилище. Забыл тебе сказать, что ночь выдалась лунной, так что сквозь окна просачивалось достаточно света, чтобы я мог ориентироваться. |
