– Вы уверены, что ваши приборы не ошиблись?

Уайетт тоже подошел к стене.

– Да нет, у меня нет оснований так думать. – Он поднял кверху палец. – Восемьсот семьдесят миллибар в центре – такого низкого давления я что‑то не припомню.

Шеллинг опытным взглядом окинул таблицу.

– А снаружи давление – тысяча сорок миллибар.

– Перепад давления в сто семьдесят миллибар меньше, чем на сто пятьдесят миль. – Уайетт показал на северную часть урагана. – Теоретически здесь скорость ветра должна достигать ста семидесяти миль. После того, как мы там побывали, я в этом не сомневаюсь. И Хансен тоже.

Шеллинг сказал:

– Силен.

– Да, – бросил Уайетт и вернулся к столу.

Шеллинг последовал за ним, и они вместе стали разглядывать фотографии урагана.

– Такое впечатление, что он немного сжимается, – сказал Уайетт. – Странно.

– Это только ухудшает дело, – добавил Шеллинг мрачно. – Он положил две фотографии рядом. – Хотя движется он не так быстро.

– Я полагаю, он делает восемь миль в час, то есть около двухсот миль в день. Давайте‑ка уточним. Это важно. – Уайетт достал электронный калькулятор и стал нажимать кнопки. – Так и есть. Чуть‑чуть меньше двухсот за последние двадцать четыре часа.

Шеллинг надул щеки и с облегчением выдохнул.

– Что же, это не так плохо. При такой скорости он должен добраться до восточного побережья Штатов дней через десять. А обычно такие ураганы держатся не больше недели. К тому же он, вероятно, будет двигаться не по прямой линии. Сила Кориолиса будет выталкивать его к востоку, и я думаю, что где‑нибудь в северной Атлантике он рассосется, как это по большей части и бывает.

– В вашем рассуждении есть два слабых пункта, – сказал Уайетт будничным голосом. – Нет никаких оснований быть уверенным в том, что его скорость не возрастет. Восемь миль в час – это страшно мало, в среднем их скорость – пятнадцать миль. Так что весьма вероятно, что он успеет дойти до Штатов. Что же касается силы Кориолиса, то есть другие факторы, которые могут ее подавить. К примеру, струя из турбины реактивного самолета на большой высоте может оказать сильное воздействие на траекторию урагана. Это мое предположение, ибо вообще‑то нам известно об этом крайне мало. А о самолетах мы можем вообще никогда не узнать.

Лицо Шеллинга вновь приняло унылое выражение.

– Бюро погоды это все не понравится. Надо дать им знать.

– Тут уж я ничего не смогу поделать, – сказал Уайетт, беря со стола специальный бланк. – Я не собираюсь ставить свою подпись под этим образчиком бюрократической писанины. Посмотрите, чего они хотят: «Сообщите продолжительность и направление движения урагана». Я не предсказатель и не работаю с магическими кристаллами.

Шеллинг нетерпеливо пошевелил губами.

– Все, что им нужно, предсказания согласно стандартной теории, – сказал он. – Это их вполне удовлетворит.

– Вся наша теория выеденного яйца не стоит, – сказал Уайетт. – Это ведь все не то. Ну, вот, мы заполним эту форму, и какой‑нибудь чиновник из Бюро погоды сочтет все, что тут написано, за святую истину. Мол, раз ученые говорят, значит, так оно и есть. А в результате тысячи людей могут погибнуть, так как действительность не сойдется с теорией. Возьмем Айону в 1955 году. Он менял направление семь раз за десять дней и угомонился прямо в бухте Святого Лаврентия. Ребята из метеорологических служб из кожи вон лезли, а он плевать хотел на всю их теорию. Нет, я не подпишу эту бумагу.

– Хорошо, я подпишу, – сказал с раздражением Шеллинг. – Какое имя у этого урагана?

Уайетт заглянул в какой‑то справочник.