Холодные глаза – лазури, —

         Льют матовые жемчуга;

         Сковали матовую шею

         Браслеты солнечных огней…

         Взвивается, подобный змею,

         Весь бархатный, в шелку теней.

         Несущий мне и вихрь видений,

         И бездны изначальной синь,

         Мой звездный брат, мой верный гений,

         Зачем ты возникаешь? Сгинь!

         Ты возникаешь духом нежным,

         Клоня венчанную главу.

         Тебя в краю ином, безбрежном,

         Я зрел во сне в наяву.

         Но кто ты, кто? Гудящим взмахом

         Разбив лучей сквозных руно,

         Вскипел, – и праздно прыснул прахом

         В полуоткрытое окно.

* * *

         С листа на лист в окошке прыснет,

         Переливаясь, бриллиант…

         В моих руках бессильно виснет

         Тяжеловесный фолиант.

         Любви не надо мне, не надо:

         Любовь над жизнью вознесу…

         В окне отрадная прохлада

         Струит перловую росу.

         Гляжу: – свиваясь вдоль дороги,

         Косматый прах тенит народ,

         А в небе бледный и двурогий,

         Едва заметный синью лед

         Серпом и хрупким, и родимым

         Глядится в даль иных краев,

         Окуреваем хладным дымом

         Чуть продышавших облаков.

         О, пусть тревожно разум бродит

         Над грудою поблеклых книг…

         И Люцифера лик восходит,

         Как месяца зеркальный лик.

    1908

    Москва

Демон

         Из снежных тающих смерчей,

         Средь серых каменных строений,

         В туманный сумрак, в блеск свечей

         Мой безымянный брат, мой гений

         Сходил во сне и наяву,

         Колеблемый вечными мглами;

         Он грустно осенял главу

         Мне тихоструйными крылами.