Возникнувши над бегом дней,

         Извечные будил сомненья

         Он зыбкою игрой теней,

         Улыбкою разуверенья.

         Бывало: подневольный злу

         Незримые будил рыданья, —

         Гонимые в глухую мглу

         Невыразимые страданья.

         Бродя, бывало, в полусне,

         В тумане городском, меж зданий, —

         Я видел с мукою ко мне

         Его протянутые длани,

         Мрачнеющие тени вежд,

         Безвластные души порывы.

         Атласные клоки одежд,

         Их веющие в ночь извивы…

         С годами в сумрак отошло,

         Как вдохновенье, как безумье, —

         Безрогое его чело

         И строгое его раздумье.

    Март 1908

    Москва

Я

         Далек твой путь: далек, суров.

         Восходит серп, как острый нож.

         Ты видишь – я. Ты слышишь – зов.

         Приду: скажу. И ты поймешь.

         Бушует рожь. Восходит день.

         И ночь, как тень небытия.

         С тобой Она. Она как тень.

         Как тень твоя. Твоя, твоя.

         С тобой – Твоя. Но вы одни,

         Ни жизнь, ни смерть: ни тень, ни свет,

         А только вечный бег сквозь дни.

         А два летят, летят: их – нет.

         Приди. – Да, да: иду я в ночь.

         Докучный рой летящих дней!

         Не превозмочь, не превозмочь.

         О ночь, покрой кольцом теней!

         Уйдешь – уснешь. Не здесь, а – там.

         Забудешь мир. Но будет он.

         И там, как здесь, отдайся снам:

         Ты в повтореньях отражен.

         Заснул – проснулся; в сон от сна.