Ну конечно, бизнес есть бизнес. Ничего личного. Похожую философию исповедуют и «душители». А как бы иначе они могли истребить людей, с которыми делили пищу всего полчаса назад? Ими двигала жажда наживы. Бартоломью не нужно было проделывать путь до Индии, чтобы понять это.

— И еще одно. — Хаддерли подошел к Толли и выдернул из его рта кляп. — Если вы расскажете, где храните копии своей рукописи, я позволю вам написать семье прощальное письмо. Разве оно того не стоит? Вы могли бы сказать родным, что им не за что себя корить и что ваше исчезновение даже к лучшему. А ведь есть еще и очаровательная мисс Уэллер, проводящая так много времени в Джеймс-Хаусе. Вы могли бы черкнуть пару слов и ей. Только представьте, как закапают слезы из ее чудесных глаз при известии о вашем исчезновении.

Бартоломью спокойно посмотрел на графа.

— Перед тем как я буду вас убивать, — холодно произнес он, — вы ведь не откажетесь передать прощальную записку тем, кто вам дорог? Я подумал, что стоит спросить вас об этом сейчас, потому что вы будете кашлять кровью, когда я схвачу вас за горло И вы не сможете говорить.

Хаддерли ошеломленно заморгал.

— А вы очень жестокий человек, я прав?

— Абсолютно правы.

На лестнице послышались шаги.

— Милорд, вы должны подняться наверх.

Кивнув, граф направился к лестнице.

— Заткните ему рот. Я не хочу, чтобы он начал орать на весь дом.

— Да, милорд.

— И хватит забавляться с этой чертовой штукой, Питерс. — Выхватив из рук клерка кожаную перевязь Толли, лорд Хаддерли отправился наверх.

К счастью, надсмотрщики не стали разворачивать Толли лицом в другую сторону, хотя снова заткнули ему рот. Теперь можно попытаться развязать себе руки. Бартоломью знал, что такое боль, и мог не обращать на нее внимания, когда нужно.

Теперь, когда Хаддерли открыто угрожал ему, ничто его не остановит. Он высвободит руки и сомкнет пальцы на горле негодяя. В то время как графа беспокоила лишь собственная выгода, для Толли речь шла о жизни. И любви. Впрочем, теперь эти понятия стали тождественными.

Если бы Тереза не переживала так сильно, присутствие рядом четырех статных джентльменов, несомненно, польстило бы ей. Конечно же, один из них был ее братом, но Майкл сейчас совсем не походил на добродушного простака, постоянно подшучивающего над ее многочисленными ухажерами.

Дворецкий Лорда Хаддерли наверняка не захотел бы впустить их в дом, поэтому Тереза была очень благодарна герцогу за то, что тот поехал с ними. Вряд ли во всей Англии нашелся бы слуга, осмелившийся держать его светлость на пороге. И действительно — их провели в гостиную незамедлительно.

Соммерсет подошел к стоящей возле окна Терезе.

— Вы знакомы с Хаддерли? — тихо спросил он.

— Нас представляли друг другу. Но я не общаюсь с ним, ибо моя бабушка обожает кошек, а он разводит огромных собак.

Подбородок Соммерсета еле заметно дрогнул.

— А Хаддерли известно о неприязни к нему со стороны семейства Уэллер?

Тереза не понимала, какое это имеет значение, но если им придется ждать, то его светлость оказывал ей большую услугу, отвлекая разговорами от мрачных мыслей.

— Мне кажется, он не замечает ничего, что не касается его лично.

— О, как вы ошибаетесь, мисс Уэллер. Он видит гораздо больше, чем может узреть собственными глазами, ибо на него работает целая армия осведомителей.

— Вы хотите сказать, что люди, наблюдавшие за Джеймс-Хаусом, сообщали Хаддерли о передвижениях Толли?

— Это всего лишь догадка, но исходя из того, что я о нем знаю, в подобных действиях нет ничего удивительного.