В чем не было никаких сомнений, так это в тоне голоса, раздававшегося из розового рта, видневшегося в нижней части туловища среди переплетения конечностей этого чудовища:

— Именем десяти тинтиннабуляций Теворсана, что ты делаешь здесь, в месте моего уединения?

Благодаря чудодейственному имплантату Уокер сразу осознал две вещи, касавшиеся этого существа. Первое: существо страшно напугано его появлением; и второе: это существо было женщиной.

— Э, меня зовут Маркус Уокер, я здесь такой же пленник, как и вы. Я человек, homo sapiens. Родом я с планеты Земля, которая… — Он умолк. Не зная ни местонахождения Земли, ни того, где они сейчас находятся относительно Земли, он не мог вразумительно объяснить, что это за планета. Утешало только одно: это квазиголовоногое создание, скорее всего, точно так же томилось от неизвестности — в астрономическом, так сказать, смысле — и страдало от такого же чувства утраты и заброшенности.

Тем не менее эти чувства ничуть не смягчили гнев осьминога. Опасливо двигаясь на всех десяти конечностях, существо поднялось из-за стола — или, может, это была кровать? — во весь рост в четыре фута, не спуская глаз с пришельца.

— Я приглашала вас в свой дом, Маркус Уокер с планеты Земля?

— Нет, но…

— Я рассылала приглашения всем двуногим, многоногим и безногим являться в мое жилище в любой момент, когда такой каприз посетит их атрофированные извилины?

— Сомневаюсь в этом, но…

— Может быть, я каким-то образом дала знать, что желаю видеть у себя дома перегретое существо без половины положенных конечностей, дурно пахнущее, пропитанное кальцием и явившееся с планеты, о которой никто и никогда не слышал?

— Остановитесь.

Уокер уже начал, пятясь, отступать к выходу. Обида от потока оскорблений стала перевешивать чувство неловкости от замешательства, вызванного его появлением у обитателя сырого и холодного загона.

— Если вы дадите мне шанс, то я извинюсь.

Смирение двуногого заставило головоногое существо умерить пыл. Или, быть может, до разумного осьминога дошло, что кроме головы и рук у пришельца есть еще и массивный корпус, скрытый в туннеле.

— Что заставляет вас думать, — снова заговорило существо тоном, который Уокер назвал бы стервозным, — что я приму извинения от едва осознающего себя индивида, чью грубость и неучтивость превосходит только его мрачное затемненное самосознание?

Теперь Уокеру стало окончательно ясно, что единственным оружием причудливого существа был его острый как бритва язык, или, лучше сказать, ротовая трубка. Если бы у этой разозленной твари было оружие, она бы, несомненно, им уже воспользовалась. Но и это вряд ли, так как этот осьминог наверняка тоже опасается всевидящего ока виленджи. Оценив размеры обитателя пустого валуна, Уокер решил, что одолеет его. Он не знал, думало ли существо о том же. Интересно, если он перестанет отступать и выпрямится во весь рост, то будет ли разумный осьминог и дальше упражняться в оскорблениях?

— Слушайте, я уже сказал, что прошу меня простить. Это мои извинения, хотите вы принимать их или нет. — Любопытство Уокера в отношении влажного, холодного и соленого мира иссякло; еще меньше оно стало от оказанного ему нелюбезного приема. Он решил ретироваться.

Оказавшись снаружи, он, болезненно поморщившись, разогнул спину. Туман уступил место противному мелкому дождю. Уокер уже успел сделать несколько шагов по направлению к большому загону, когда его окликнул голос, не пропитанный, как прежде, а лишь слегка окрашенный сарказмом:

— Человек Уокер!

Обернувшись, он увидел, что существо стоит у входа в жилище.