Тамаре стало стыдно, что ее молчание послужило косвенной причиной такого тяжелого обвинения; теперь ей казалось, что все действительно произошло так, как описывал Халанский. 

— А что Вася молчит? — спросила она, словно оправдываясь. — Он может рассказать, ведь он тонул...

— Вася тоже в глупом положении, — возразил Халанский. — Перевернул лодку, плавает, а не сумел выплыть. Здоровый парень, а спасла его девушка... Все смеются над ним!

Тамара облокотилась на подушку.

— Зина-то чего добивается?

— Справедливости! — Халанский усмехнулся. — Ради своего принципа она любым человеком пожертвует.

— А что я могу?

Тамара в темноте попыталась вглядеться в Халанского.

— Как что? — воскликнул он. — Сказать правду! Ничего другого не требуется. Тебе поверят... — Он понизил голос и заговорил с особой задушевностью: — Ты меня знаешь не первый год. Я тебя, конечно, ни в чем не виню, но ведь это случайность, что мы не поженились. Я понимаю, конечно, меня нельзя равнять с Грузом. Но ведь мы не поссорились, я ценю тебя по-прежнему. Посуди сама, способен ли я отказать товарищу в помощи?

Тамара опять загрустила. Припомнилось прошлое. Халанский был прав. Они приехали на стройку в одно время и сразу подружились. Возможно, они поженились бы, если бы... Если бы она не сошлась с другим. Володя отнесся к этому событию как-то слишком спокойно, — не ревновал, не упрекал ее, не рассердился на Груза. Тамара опять задумалась о себе. Заговорив о своей злополучной прогулке, Халанский невольно напомнил ей весь тот день: разговор с Грузом, блуждание по лесу, ее колебания. И теперь, перед тем, как принять окончательное решение, ей захотелось посоветоваться с Володей.

— Дело прошлое, Володя, но вот если бы мы с тобой... — Она запнулась. — Сблизились... И я бы забеременела... Как бы ты к этому отнесся?

— Какая ты глупая! — воскликнул он.—  Поженились бы! Смешно даже спрашивать. Как еще можно отнестись?

— А ты не поссорился бы со мной?

— Может, и поссорился бы...— Володя засмеялся. — Ты бы захотела дочку, а я мальчика!

— А ты не заставил бы меня... — Голос ее оборвался. — Сделать аборт? — Не дожидаясь ответа, она хрипло выкрикнула: — А вот Николай Семенович... Она почувствовала, как лицо ее краснеет в темноте. — Он говорит: если я не сделаю... тогда... тогда он порвет со мной! — Тамара: взяла его за руки. — Володечка, Николай Семенович относится к тебе хорошо. Объясни ему, что я не могу так поступить. Он полюбит ребенка.

Тамара боялась потерять Груза. Его общественное положение, ум, авторитет, самоуверенность подавляли ее; впечатление, какое производил инженер не только на нее, но и на большинство окружающих, она путала с любовью.

Халанский с опасением подумал о том, какое недовольство возбудил бы он против себя со стороны Николая Семеновича, если бы попытался вмешаться в его отношения с девушкой.

Догадываясь, что прежде всего ею руководит желание привязать Груза к себе, Володя принялся торопливо высказывать всевозможные доводы, способные переубедить Тамару.

— Если ты не хочешь порвать с Николаем Семеновичем, ты должна его послушаться. Десятки людей сходятся и расходятся... Он ведь не бросает тебя? Чего же ты от него хочешь? Чтобы он перевез тебя на свою квартиру, отпраздновал свадьбу и устроил мировой выпивон? Смешно! Надо же понимать, с кем имеешь дело. Николай Семенович — талант, самое главное для него — работа. Ребенок будет для него обузой. Неужели ты воображаешь, что его смогут удержать возле тебя пеленки? Дело не в алиментах.