Я вдруг поняла, что как это ни странно, но хулиганку Зинку я все-таки любила больше чистой, как горный лед, воспитанной и одаренной Геленки. Грудь моя разрывалась от рыданий. 

 

- Перестань, - прошептала Зина, - Владя! 

 

Я подняла на нее залитое слезами лицо. Она удовлетворенно улыбалась. 

 

- Я знала, что ты обо мне поплачешь, - сказала она. 

 

У нее уже изменился голос: стал глухим и низким. Я продолжала плакать, но уже тише, слезы попадали в рот соленые, как морская вода. 

 

Немного погодя Зина сказала: 

 

- Спасибо, Владя. Мне уж так надо было, чтобы кто-нибудь обо мне поплакал... 

 

Зина в изнеможении закрыла глаза. 

 

Потянулись долгие мучительные часы - очень долгие и очень мучительные. У Зины было крепкое, здоровое сердце, не задетое ножом преступника, и оно не хотело переставать биться. У нее был здоровый юный мозг, и он не хотел давать команду о прекращении борьбы... Он давал команду бороться, хотя тело умирало. 

 

Врачи делали все, чтобы спасти Зину. Дядя Александр съездил домой и опять вернулся в клинику. Новокаиновая блокада, переливание крови, вливание противошокового раствора, капельные вливания растворов и крови. Когда Зина начинала задыхаться - кислород, глюкозу, инсулин, какие-то еще лекарства и уколы. Измучили они ее, но я понимала: надо было бороться до конца. 

 

Зина лежала словно без сознания, закрыв глаза, стиснув зубы - дыхание вырывалось со свистом, серое лицо искажено страданием, но время от времени она открывала гласа, чтоб взглянуть, здесь ли я. 

 

- Владя... ты здесь ? 

 

- Я никуда не уйду, Зина, я буду за тобой ухаживать. 

 

- Не уходи... карауль меня... Я боюсь. 

 

Вечером для меня Принесли раскладушку, постелили постель, и Вина успокоилась. Как будто я могла бросить ее в такой час. 

 

Заглянула Наташа: меня вызывали к телефону. Зина была в забытьи, и я посадила на свое место Наташу, чтоб Зина не испугалась, когда придет в себя. 

 

Звонил Ермак. Из угрозыска. И опять я не узнала его голос. 

 

- Как Зина? - спросил он. Я рассказала. 

 

- Это хорошо, что ты при ней, - сказал он. И как-то странно поперхнулся. - Слышишь, Владя, всю жизнь меня будет тяготить сознание вины. Если бы мы только раньше поймали этого лупоглазого зверя! Дождались, когда он сделал свое гнусное дело и сам поспешил прийти. Вот он - я! Всего лишь покушение на кражу. Пусть я получу взыскание, но я ему... 

 

О чем он говорит? У меня в голове мутилось. Я не понимала. 

 

- Слушай, Ермак, вы еще не поймали убийцу? 

 

- Он у нас. Только не признается. Ничего, негодяй, расколется... С ума можно сойти. 

 

- Ермак. Надеюсь, ты говоришь не о Валерии Шутове? 

 

- Да. О нем. 

 

- Шутов не убивал. 

 

- Он убийца, Владя. В кустах нашли его записную книжку... Потерял, когда удирал. 

 

- У него есть алиби совершенно точное. 

 

- У него нет алиби. Прятался где-то на чердаках. Никто не видел. 

 

(Какой идиотизм! Валерий Шутов показывает "благородство".