- Не хочет, туда ему и дорога, плакать не будем,- выразила общее мнение кудрявая девушка в первом ряду. 

 

И тогда я, неожиданно для самой себя, сказала: 

 

- Он же, наверное, перестал посещать собрания после того, как подал заявление об уходе? 

 

- Ну и что? Он еще не был исключен и обязан был посещать. 

 

- Пожалуйста, прочтите его заявление. Почему он выходит из комсомола? Там же должна быть мотивировка? 

 

Вдруг все уселись поудобнее, будто и не хотели домой. Стало очень тихо. Комсорг прочитал заявление. 

 

Шурка Герасимов писал, что за два года пребывания в комсомоле ему ни разу не дали ни одного общественного поручения, что на каждом собрании он с замиранием сердца ждал, что его куда-нибудь выберут или поручат общественное дело. Но его каждый раз упорно обходили. 

 

"Если мне не доверяют,- писал он,- так незачем было принимать меня в комсомол. Балластом быть я не желаю категорически и потому лучше выйду из комсомола..." 

 

Стало еще тише... 

 

- Дайте мне слово,- попросила я. 

 

Первый раз я выступала не в школе, а на заводе - перед незнакомыми людьми. Девчонки мои сразу заволновались за меня. Народу еще прибавилось, сидели не только на скамьях" но и на подоконниках, толпились в проходе, в коридоре за распахнутыми настежь дверями. Все смотрели на меня с интересом (дочка Сергея Ефимовича) и доброжелательно. 

 

- Герасимова я знаю с самого детства,- начала я.- Ходили в один детский садик. (Смех.) Потом учились в одной школе... 

 

- Откуда его исключили за тихие успехи и громкое поведение,- вставил кто-то. (Смех.) 

 

- Да, его исключили из школы за хулиганство. Но Шура- он способный. Отметки у него были неровные; то четверки, то двойки. Но были же иногда четверки?! Он попал в колонию, вы это знаете. Там он приобрел специальности токаря и слесаря, а когда вышел, стал работать на заводе. И работал, наверное, неплохо, иначе вы не приняли бы его в комсомол. Герасимов пришел в комсомол со всей душой, со страстным желанием работать наравне со всеми, а вот вы приняли его формально, без души, приняли и забыли о нем. Почему вы не дали ему серьезного общественного дела? 

 

- А он просил? - расстроенно огрызнулся комсорг.- Он же никогда не просил. А вел себя все хуже и хуже. 

 

- Не так-то просто ему просить о доверии, ведь у него это - самое больное место. Это так понятно. Я представляю, как он на каждом собрании ждал и ждал... Выбирают туда-то, поручают то-то, но никогда его, никогда ему. А он все ждет. Для некоторых общественное поручение это просто утомительная нагрузка, от которой они не знают как отделаться, а для Шуры Герасимова это - доверие. И он его не дождался. Я бы тоже никогда не согласилась быть балластом. По-моему, мы должны, просто обязаны исправить эту ошибку. Об исключении Герасимова не может быть и речи, раз он так рвался к работе. Предлагаю, с его согласия конечно, порвать заявление, будто он его и не подавал. И сейчас же, на этом собрании, доверить ему хорошее общественное дело. 

 

- Правильно, пусть его вместо меня назначат шефом над детской комнатой милиции, а я учусь заочно,- выкрикнул один из избранных шефов. 

 

Никто не понял, серьезно он это предложил или в шутку. Некоторые засмеялись, но смех потонул в бурных аплодисментах по моему адресу... 

 

- Молодец, Владька,- шепнули мне девчонки.