- Герасимова нет здесь? - спросил Савельев. 

 

- Я здесь,- откликнулся Шурка из-за двери. Его протиснули в зал. 

 

- Если можно, то порвите... мое заявление... Я был не прав. Я погорячился, ребята... 

 

Савельев задумался. Некоторые стали кричать, что надо порвать заявление и дать Герасимову нагрузку, другие протестовали - не поймешь, против чего. 

 

Но большинство явно было теперь за Шурку. 

 

Однако припомнили ему все его провинности: устраивал драки, ругался нецензурными словами, опаздывал, самовольно уходил с работы. Был случай, когда запорол серьезный заказ, над которым сам же трудился две недели. Мастер цеха характеризует его с самой плохой стороны. И так далее и тому подобное... 

 

Герасимов клялся, что больше ничего подобного не допустит. Постановили: пока не исключать, дать возможность исправиться, подобрать ему подходящую общественную работу. И тогда Савельев удивил меня: нисколько не рассердившись, что вышло не по его, он тут же предложил Шурке общественную работу - да какую! - стать дружинником. 

 

Был ли это умный ход или Савельев, поняв свою ошибку, решил доверять так доверять? Все так и замерли. На Шуркином лице выступили крупные капли пота. 

 

- Не вздумай смотри! - раздался гневный окрик Зинки. Она, оказывается, тоже была здесь. 

 

- Я согласен,- сказал Шурка Герасимов. 

 

- Дешевка, идиот! - завопила Зинка. 

 

- Будешь работать честно? - не сдержал улыбки Савельев. 

 

- Если берусь, буду! - заверил Шурка. 

 

- Вот и хорошо. Тебе доверено серьезное общественное дело. Проголосуем, товарищи! 

 

Проголосовали. И только здесь я поняла точный расчет Савельева. Ведь за Шуркой пойдут и Олежка, и братья Рыжовы, и еще кое-кто. Коноводом-то был все же Шурка. 

 

Он догнал меня на улице, когда я уже подходила к дому. Шурка был крайне взволнован, губы его дрожали, темные родинки на щеках особенно выделялись, копну густых темных волос развевал ветер. На Шурке было новое, но уже запачканное чем-то демисезонное пальто нараспашку. 

 

- Спасибо, Владя,- проговорил он каким-то хриплым голосом.- Никогда тебе этого не забуду. Если бы не ты, я б опять сорвался. Ты такая же добрая, как твой отец. Дядя Сережа не знает, что я подавал заявление. Ты ему сама расскажи. Ладно? 

 

- Ладно. Ты не расстраивайся. И не выпивай больше. 

 

- Не буду. Если честно, ненавижу я эту водку. 

 

- Зачем же пьешь? 

 

- На душе муторно. Вообще-то сам во всем виноват: слишком обидчивый. Так спасибо, Владя. Если понадоблюсь зачем, только скажи: все для тебя сделаю! 

 

Папа очень удивился и расстроился, узнав о Шуркином заявлении. Он долго расспрашивал меня о собрании. 

 

Глава восьмая 

 

ГЕЛЕНКА И ХУЛИГАНЫ 

 

В тот вечер я была у Геленки. Владимир Петрович и Гелена Стефановна ушли в гости, и Гелена мне позвонила, сказала, что соскучилась, и очень просила прийти. Никто не помешает нам наговориться. 

 

Как всегда, Геленка сначала играла для меня, а я слушала... 

 

Играла она потрясающе. Я не специалист и, наверное, не очень разбираюсь в музыке, но я знаю одно: Геленка обладает редчайшим даром буквально с первых тактов захватить слушателя и увести его в какой-то таинственный, чарующий мир, где человек сбрасывает шелуху обыденности, забывает о своих заботах, обидах.