— Ну что ж. Фокс, это неплохо.

   — Я тоже так думаю. Эта должность главного констебля какая-то странная, не правда ли, господин Аллен?

   — Да, действительно. Я не знаю подобных прецедентов. Что ж, посмотрим, что даст предварительная беседа. Вы договорились об этом?

   — Да, сэр, все нормально. Вы обедали в поезде?

   — Да, Фокс. Традиционная рыба и так далее. Господин Басгейт хочет знать, кто совершил убийство.

   — Я знаю, — сказал Найджел с заднего сиденья, — но я не скажу.

   — Вы хотите остановиться в гостинице, господин Аллен?

   — Нет, сначала давайте покончим с этим, Фокс, давайте побыстрее с этим покончим.* * *

   По предложению Генри отец пригласил Дину и ректора на обед.

   — Ты также можешь считать вопрос о нас с Диной решённым, — сказал ему Генри. — Мы не собираемся отказываться друг от друга, ты знаешь.

   — Я все ещё думаю.., однако!

   Генри, глядя на своего отца, знал, что визит адвокатов мисс Кампанула в дом ректора был уже известен всей долине. Джоуслин колебался и издавал нечленораздельные звуки, но Генри предполагал, что его отец размышляет о строительстве новой крыши над Винтоном. Было бы лучше, подумал Генри, не заводить с ним сейчас разговор о том, чтосказала по телефону Дина после ухода Фокса. Дина сказала Генри, что ректор не собирается принимать наследство, оставленное ему Идрис Кампанула.

   Вслух Генри произнёс:

   — Я не думаю, что ты подозреваешь ректора или Дину, даже если они получат деньги. Они не подозревают нас. Кузина Элеонора, которая Бог знает кого подозревает, в своей комнате и не появится раньше обеда.

   — Она не должна оставаться одна.

   — С ней горничная. Элеонора опять успокоилась и теперь в обычном состоянии, только слишком измученная.

   Джоуслин нервно взглянул на Генри:

   — Как ты думаешь, что с ней случилось?

   — Помешалась, — радостно заявил Генри. Коупленды приняли приглашение на обед, в библиотеке подали черри, но Генри удалось завести Дину в кабинет, где он разжёг в камине большой огонь и тайно от всех поставил огромную вазу жёлтых хризантем.

   — Дина, дорогая, — сказал Генри. — Есть, по меньшей мере, пятьдесят вещей самой первостепенной важности, которые я должен сказать тебе, но когда я смотрю на тебя, то уж ни о чем не могу думать. Можно, я тебя поцелую? Мы ведь почти официально помолвлены, не так ли?

   — Разве? Ты ещё по-настоящему ни разу не просил моей руки.

   — Мисс Коупленд.., можно мне называть вас Диной? Будьте моей. Будь моей.

   — Я не могу отрицать, господин Джернигэм, что мои чувства… Ну что ж, я не буду скрывать, я люблю вас и тронута этим признанием. Я не могу оставаться равнодушной, слушая вас.

   Генри поцеловал её и прошептал ей на ухо, что очень сильно любит её.

   — Я тоже, — сказала Дина. — Интересно, почему господин Аллен хочет, чтобы мы все пришли в ратушу сегодня вечером? Я не хочу идти. Это место наводит на меня ужас.