— Томми, это же было испытание на мужество, помнишь? — сказала миссис Мааарг. — Нужно было узнать, у кого в этом классе хватит мужества не съесть ни в чем не повинного червячка. Если человек жрет червей, значит, он — неудачник.

— Но… но… — заикался я.

Все в классе по-прежнему держали червей в руках. Все кроме меня.

— Все показали свое мужество, кроме тебя! — прорычала миссис Мааарг.

— А сколько нужно мужества, чтобы проглотить эту гадость! — закричал я. — Я чуть не подавился и…

— Посмотри на своих товарищей, — ответила она. Посмотри, насколько больше мужества нужно для того, чтобы не подчиняться моим приказам.

Я понял, что ее не переспоришь. Я смотрел, как она переставляет имена в таблице. Сами-Знаете-Кто остался на дне. Ваш покорный слуга, Томми-Неудачник.

Она снова взяла большую миску.

— Кладите своих червей. Все отлично справились.

Спустя минуту или две, все черви были собраны. Затем Учительница подошла к столику у стены.

— Это испытание разожгло мне аппетит, — заявила она. — Живот урчит, как голодный медведь!

На столике стоял стеклянный контейнер. Внутри копошились маленькие белые создания с длинными розовыми хвостами. Белые крысы.

Миссис Мааарг сняла с контейнера крышку. Запустила туда руку и вытащила одну из крыс за хвост.

Крыса отчаянно заверещала, а миссис Мааарг опустила ее в рот и принялась с хрустом пережевывать. Она жевала долго и тщательно, и широкая улыбка играла на ее безобразной физиономии. Наконец, она шумно сглотнула — бульк!

— Мне бы чего попроще, без примесей, — сказала она, вытирая губы тыльной стороной ладони. — Терпеть не могу острую пищу, а вы? У меня от нее изжога. Желудок, наверное, слишком чувствительный.

Чувствительный желудок? Сожрала живьем крысу и жалуется на чувствительный желудок?!

Я понимал, что лучше бы промолчать, но все равно не удержался.

— Миссис Мааарг, — сказал я, — вот вы говорите, мне не следовало есть ни в чем не повинного червячка. А сами только что съели ни в чем не повинную крыску!

Кто-то из ребят ахнул. Они явно считали, что спорить с Учительницей — себе дороже.

— Да, я знаю, — прохрипела в ответ миссис Мааарг. — Но мне простительно. Я же все-таки МОНСТР!

Она запрокинула голову и разразилась таким диким хохотом, что ошметки крысиного мяса брызнули у нее изо рта во все стороны.

Тем же вечером, после ужина, мы с Рикардо пытались хоть немного отдохнуть у себя в домике. Он сидел, ссутулившись, я сидел на полу напротив, привалившись спиной к стене.

За окном выводили свои трели сверчки; солнце неспешно садилось за деревья. В воздухе разливалась вечерняя свежесть. Откуда-то снизу доносилась ритмичная музыка.

— Почему твои родичи отправили тебя сюда? — спросил я.

Рикардо почесал комариный укус на руке.

— Папина идея, — ответил он. — Он крупный воротила. Держит кучу офисов на Уолл-Стрит. Понятия не имею, чем он занимается. Но говорит, что через его руки проходят тонны бабла.

Я подался вперед:

— И он послал тебя сюда потому что…?

— Потому что он говорит, что нужно во всем быть победителем, если хочешь зарабатывать на Уолл-Стрит. Он говорит, что нужно уметь бороться, чтобы побеждать, побеждать и побеждать. Однажды ему на глаза попалась реклама этого лагеря — в тот же день меня туда записали.

Рикардо вздохнул.

— Но есть одна загвоздка… — Он бросил взгляд в окно.