Волны — тяжелые, рыжие, злые, неслись мимо. Не море раскинулось перед Иркой — река. Широченная и сильная, знакомая раньше только по картинам и фильмам Волга.

Она прилетела в Самару вчера днем, а вечером улетала домой — к морю. Улетала совсем несчастной, обманутой. Началось с того, что уже через месяц после встречи с лже-Тимировым, она поняла, что серьезно больна. В голове что то сдвинулось, или изменился состав крови, но теперь она была другая — одержимая одной мыслью, одним желанием — увидеть его, прижаться, зажмуриться и зареветь. Лить слезы от невероятного, расплавляющего в своем радостном жаре, счастья. Миледи влюбилась, как оказалось, впервые и, что было несомненно — навсегда. В некоего авантюриста из Самары. Осознав это, Ирка решила, что наступил именно тот момент, когда она должна бороться до конца, изо всех сил идти напролом. В течении суток, перезвонив в десяток инстанций, она выяснила, что Николай Ласточкин в самом деле принимал участие в конкурсе двойников пол года назад и что проживает он по такому-то адресу. Ирка растерянно смотрела на бумажку с улицей и номером дома, не понимая еще, что все оказалось так просто. Проживает, существует, наличествует — значит, не привиделся, не фантом, не выдумка. И есть только один выход: приехать, стать на пороге: — Прости. Я не могу без тебя. Я умру, если не нужна тебе.

А с кем живет в Самаре Ласточкин? Да и помнит ли ее этот дерзкий малый, устроивший из жизни сплошное шоу? Устав маяться сомнениями, Ирка стремглав, что бы не передумать, улетела в Самару. Запомнила прощальный взгляд Дона — не упрек или насмешка были в нем. Жалость. И чем больше думала, тем яснее понимала — жалок и наивен ее отчаянный порыв. Но раз решилась — останавливаться нельзя.

Дверь квартиры № 7 на втором этаже замухрыщатой пятиэтажки оказалась полуоткрытой. Ирка постучала, не дождалась ответа и заглянула внутрь. Из крошечной прихожей, дохнувшей запахом подгорелой капусты и старого барахла, была видна кухня. Занавески в ромашку и столетник в банке из-под горошка.

— Вась, ты? — крикнул женский голос и к Ирке вышла широкая, с одутловатым красным лицом хозяйка, вытирая руки о замусоленный передник. — Вам кого?

— Я ищу Ласточкина, — выдохнула Ирка, надеясь все же, что встретившая ее женщина, не супруга «романтического авантюриста».

Лицо женщины плаксиво сморщилось, рукой она утерла набрякший нос: — Нету его… Умер он, милая! Болел долго и вот… Вчера девять дней отгуляли. Вон, еще стол не прибран. Да вы что?…

Она подхватила сильной рукой ослабевшую гостью и опустила на табурет: — Я налью рюмочку? Очень помогает.

Механически выпив водки, Ирка поднялась: — Спасибо. Пойду. У меня самолет завтра.

— Так завтра же! Сиди, сиди, милая. Я чайку скипячу, торту полно от гостей осталось, — засуетилась женщина. И сев против Ирки за уставленный грязной посудой стол, спросила: — Вам-то он кто?

— Знакомый. Близкий знакомый.

— Эх, жалко ты с сыном его не столкнулась. Или виделась? Не иначе как час назад Николай ушел.

— Николай? Николай Ласточкин?! Ушел?

…Оказалось, что похоронили девять дней назад отца Николая, а сам он все эти дни жил здесь — в квартире «мачехи» Зины.

— Все бумаги, фотографии перебирал. Целый портфель забрал. У них вся семья кукольным театром занималось, пока клуб в Солнечнограде стоял. Городок подмосковный, ты знаешь. А потом разными профессиями увлекался — умелый парень, ко всему способный.