– Она в порядке? – спросил Стефан. Что‑то в его голосе меня встревожило.

Губы Сэмюэля напряглись.

– Я не ветеринар, я врач. Могу только сказать, что сломанных костей нет, но, пока она не встала на ноги, это все, что я знаю.

Я попыталась перемениться, чтобы помочь ему, но испытала только острую боль в груди около ребер. И в панике негромко заскулила.

– Что болит? – спросил Сэмюэль, проводя пальцем по моей нижней челюсти. Тоже больно. Я дернулась, и он отвел руку.

– Подожди, – сказал Стефан с противоположной стороны дивана.

Голос его звучал неправильно. После того, что с ним сделал этот одержимый демоном вампир, я должна была убедиться, что со Стефаном все в порядке. Я повернулась, скуля от боли, и смогла наконец посмотреть на вампира здоровым глазом.

Стефан сидел на полу возле дивана, но, когда я на него посмотрела, встал на колени, так, как стоял, когда был под властью колдуна.

Краем глаза я уловила внезапный прыжок Сэмюэля. Но Стефан под рукой Сэмюэля просто растаял, исчез. Он двигался странно. Вначале я решила, что он ранен, что Сэмюэль уже добрался до него, но потом сообразила, что он движется, как марионетка Марсилии, госпожи местной семьи вампиров, или как старый‑старый вампир, забывший, что значит быть человеком.

– Мир, волк, – сказал Стефан, и я поняла, что с его голосом неладно. Голос был мертвым, лишенным эмоций. – Попробуй снять с нее шлейку. Я думаю, она пытается перемениться, но в шлейке не может это сделать.

Я не замечала, что шлейка по‑прежнему на мне. Сэмюэль зашипел, коснувшись пряжек.

– Это серебро, – сказал Стефан, не приближаясь. – Могу расстегнуть, если позволишь.

– Тебе придется многое объяснить, вампир, – проворчал Сэмюэль.

Из всех известных мне вервольфов Сэмюэль – самый спокойный и уравновешенный, но угроза, прозвучавшая в его голосе, отозвалась у меня дрожью в грудной клетке.

– Ты задавал вопросы, на которые я не могу ответить, – спокойно сказал Стефан, но в его голосе появились более теплые, человеческие оттенки. – Очень надеюсь, что Мерседес сможет удовлетворить твое и мое любопытство.

Но сначала кто‑то должен снять с нее шлейку, чтобы она могла вернуться к человеческому облику.

Сэмюэль замялся, потом отошел.

– Давай, – сказал он – скорее прорычал, чем сказал.

Стефан двигался медленно. Он подождал, пока Сэмюэль отойдет подальше, прежде чем прикоснуться ко мне. От него пахло моим шампунем, и волосы у него были влажные. Должно быть, принял душ и где‑то отыскал чистую одежду. В той комнате в отеле повсюду была кровь убитой женщины. Мои лапы все еще были покрыты ею.

Я на мгновение, внутренней памятью, вспомнила, как хлюпал ковер, пропитанный темной вязкой жидкостью. Меня едва не стошнило, но резкая боль в голове послужила необходимым отвлечением.

Стефану не потребовалось много времени, чтобы снять шлейку, и как только он ее снял, я переменилась. Стефан отошел, и Сэмюэль снова занял свое место возле меня.

И гневно поджал губы, когда коснулся моего плеча. Я покосилась вниз и увидела, что кожа сплошь покрыта синяками, и шлейка сильно ее натерла. Повсюду видны были кусочки свернувшейся крови цвета ржавчины. Я словно побывала в автомобильной аварии.

Стоило мне подумать об автомобилях, как я вспомнила о работе. Посмотрела в окно, но небо было еще темное.

– Который час? – спросила я. Голос звучал хрипло.

Ответил вампир:

– Пять сорок пять.

– Мне нужно одеться.

Я резко встала – и напрасно.