Пресса даже не задумалась, кого он имеет в виду под «ними». Его бредовых обвинений оказалось достаточно для половодья газетных выступлений о Непризнанном Гении Которого Пытались Сломить Коммунисты. Никто не вспомнил, что никарагуанское правительство предоставило Лаваллету 90 миллионов долларов и полностью потеряло вложения.

И теперь пришла пора снова встретиться с прессой. В своих апартаментах на крыше роскошного отеля «Детройт плаза» Лайл Лаваллет, президент только что созданной компании «Дайнакар индастриз», разглядывал себя в огромном зеркале.

Стрелки на двухсотдолларовых брюках – просто восторг. В точности, как он любит, – острые и прямые, как бритва. Итальянского пошива пиджак подчеркивает осиную талию и широкие плечи. Впрочем, приглядевшись, он пришел к выводу, что плечи все таки недостаточно широки и надо велеть портному при работе над следующим костюмом об этом подумать. Белый шелковый платочек в нагрудном кармане высовывается двумя вершинками, одна чуть выше другой.

Отлично. Платок в тон галстуку, галстук – в тон седине. Год за годом он заливает прессе, что поседел, когда ему было пятнадцать. На самом же деле в детстве его дразнили «Рыжим», и теперь приходится каждую неделю обесцвечивать шевелюру, чтобы где нибудь в «Инквайре» не появилось заголовка: «НЕПРИЗНАННЫЙ ДЕТРОЙТСКИЙ ГЕНИЙ – КРАШЕНЫЙ РЫЖИЙ!»

Одна мысль о такой катастрофе заставила его страдальчески свести брови. Он взялся за ручное зеркальце, и тут в комнату вошла секретарша.

– Пресса прибыла, мистер Лаваллет, – проворковала она. Лайл выбрал ее из почти шестидесяти претенденток, каждая из которых подверглась испытанию, названному им: «проверка на локоть».

Экзамен был очень прост: испытуемой требовалось встать в центре комнаты, сомкнуть руки на затылке и свести локти так, чтобы они смотрели прямо вперед, как у военнопленного в каком нибудь старом фильме.

– Теперь вперед! – командовал Лаваллет.

– И все?

– Пока ваши локти не коснутся стены.

Претендентки, чьи локти касались стены раньше, чем их же грудь, подвергались дисквалификации. Из семи, прошедших отбор, только одна не дала ему пощечину и не пригрозила подать в суд за сексуальное домогательство. Это была мисс Мелани Блейз, и он немедленно зачислил ее на работу. Как секретарша она была из рук вон плоха, но во всем остальном отвечала его требованиям, особенно теперь, когда он развелся. И ему очень нравилось, как вплывали в комнату ее стати – на целых полтакта раньше всего остального.

– Чудно смотритесь, – сказала она. – Ну как, готовы к пресс конференции?

– Это не пресс конференция, – поправил Лаваллет. – Пресс конференция завтра.

– Да, сэр, – сказала мисс Блейз, которая могла бы поклясться, что когда бизнесмены собирают прессу, с тем чтобы сделать официальное заявление, это и есть пресс конференция.

– Не подержите ли зеркало, мисс Блейз?

Рыжеволосая красотка приблизилась, семеня на высоченных каблуках, и немедленно пожалела об этом.

Лаваллет взвыл.

– Что? Что случилось? – перепугалась секретарша, уж не заметил ли он у себя какую нибудь канцероподобную бородавку?

– Волосок! – вскричал Лаваллет. – Только взгляните!

– Я смотрю, смотрю. Если мы позвоним доктору, может, он его срежет, проговорила она, думая о том, что волос, растущий из бородавки, – плохая примета. – Но где ж она, эта бородавка?

– Что вы несете, кретинка? У меня выбился волосок!

– Да где же?

– На затылке, черт побери!

Но мисс Блейз не видела, как ни старалась. Наконец Лаваллет сдался и показал сам.

Да, волосок не на месте, согласилась мисс Блейз.