|
У них более самостоятельный ум... Мужчины никогда не ведут себя так, будто они этому верят... Не обязательно быть старухой, чтобы это знать. Они не так созданы, чтобы этому верить. И женщины тоже не так созданы, но их воспитывают по шаблону, приучают скрывать свои тайные мысли чуть ли даже не от самих себя. - Да, это верно, - заметил я. - Ты их, во всяком случае, не скрываешь, - сказал Веррол. - Теперь нет, теперь я говорю все, что думаю... Благодаря комете. И Вилли. И тому, что я, в сущности, никогда не верила всему этому, хотя и думала, что верю. Глупо отстранить от себя Вилли, принизить, оттолкнуть и никогда его больше не видеть, когда мне он так нравится. Жестоко, преступно, безобразно торжествовать над ним, точно над каким-то побежденным врагом, и думать, что я при этом могу быть спокойна и счастлива. Закон жизни, предписывающий подобные поступки, бессмыслен. Это эгоистично и жестоко. Я... - В ее голосе послышалось рыдание. - Вилли, я не хочу! Я сидел и в мрачном раздумье следил за быстрыми движениями ее пальцев. - Да, это жестоко, - начал я наконец, стараясь говорить спокойно и рассудительно. - И все-таки это в порядке вещей... Да... Видишь ли, Нетти, мы все еще наполовину животные. Мы, мужчины, как ты сама сказала, обладаем более самостоятельным умом, чем женщины. Комета этого не изменила, а только помогла нам это понять. Мы появились на свет в результате бурного слияния слепых, неразумных сил... Я возвращаюсь к тому, что сейчас сказал: мы увидели наш жалкий разум, нашу жажду лучшей жизни, самих себя плывущими по течению страстей, инстинктов, предрассудков и полуживотной тупости... Вот мы и цепляемся за все, точно люди, проснувшиеся на плоту. - Ну, вот мы и вернулись к моему вопросу, - мягко вставил Веррол. - Что же нам делать? - Расстаться, - ответил я, - потому что наши тела, Нетти, не бесплотны. Они остались теми же; я где-то читал, что наше тело носит в себе доказательство нашего происхождения от весьма низких предков; насколько мне помнится, строение нашего внутреннего уха и зубов унаследовано нами от рыб; у нас имеются кости, намекающие на наше родство с сумчатыми животными, и сотни признаков обезьяны. Даже твое прекрасное тело, Нетти, носит эти следы... Нет, Нетти, выслушай меня до конца. - Я нетерпеливо наклонился вперед. - Наши ощущения, страсти, желания, их сущность, как и сущность нашего тела, - чисто животные, и в них соперничество слито с желанием. Ты исходишь теперь от разума и обращаешься к нашему разуму, и это возможно, когда человек потрудился физически, насытился и теперь ничего не делает; но, возвращаясь к жизни, мы возвращаемся к материи. - Да-а, - протянула слушавшая внимательно Нетти, - но мы приобрели над нею власть. - Только в какой-то мере повинуясь ей. Волшебных средств для этого нет; чтобы покорить материю, нужно разъединить врага и взять в союзники ту же материю. При помощи веры человек может сдвинуть горы в наше время, это правда. Он может сказать горе: "Сдвинься с места и ввергнись в море", - но он способен на это только потому, что помогает и доверяет своему брату-человеку, потому, что обладает достаточным знанием, умом, терпением и смелостью, чтобы привлечь на свою сторону железо, сталь, динамит, краны, грузовики, общественные средства. Мне не победить мою страсть к тебе, если я буду постоянно видеть тебя и только разжигать эту страсть. |
