Ростислав приподнялся на постели и насмешливо посмотрел на отца.

— Ты прекрасно знаешь, родители ей не помогут.

— Значит, она должна помочь себе сама. Только и всего.

— Себе она не поможет.

— Тогда я не знаю, как поступить, — развел руками Азаров. — Ситуация безвыходная.

— А кто мне постоянно твердит, что без выходных ситуаций не бывает.

— Это так, но иногда выход очень трудно найти. Почти невозможно.

— Я нашел.

— Интересно. И какой выход?

— Давай возьмем Ренату к нам жить. Ты же не против?

От неожиданности Азаров несколько мгновений молчал.

— Я не против, но кто же нам ее отдаст. Ни Михаил, ни его жена на это никогда не согласятся. Да и Рената, скорей всего — тоже. Ты спрашивал у нее?

— Нет. Но я ее могу убедить. У меня к тебе просьба — убеди ее родителей. Только не говори им про наркоту.

— Ростик, ты утратил чувство реальности. Это невозможно сделать. Мне Михаил ни за что не отдаст свою дочь. Да, он предпочтет, чтобы она стала наркоманкой, чем жила бы в нашей семье. Как будто тебе это неизвестно.

— Известно, конечно. Но только так можно спасти Ренату. Поговори с ними. Мне кажется, Софья Георгиевна вполне нормальная тетка.

— Софья Георгиевна может и нормальная, но в их семьи все решает Михаил. Он никогда не согласится. Я изумлен, что он меня пригласил к себе. Хотя понимаю, что это сделано под нажимом отца.

— Папа, ты же не хочешь, чтобы Рената погибла.

— Да с чего ты это взял, что она погибнет. Даже, если она принимает наркотики, это еще не причина для смерти. Не все наркоманы погибают. Выйдет замуж, родит детей — и забудет про все эти глупости.

— Папа, я же тебе сказал, дело не в наркоте. И не выйдет она замуж, детей не нарожает. Дело до этого просто не дойдет. Она погибнет от пустоты.

— Когда, Ростик, ты стал таким умным.

— Я сейчас о другом. Если хочешь, чтобы я тут еще оставался, поговори с дядей Михаилом.

— Ставишь мне ультиматум?

— Считай, что так.

— Но даже если и поговорю, толку все равно не будет. Что тогда дальше?

Ростислав глубоко задумался.

— Пока не знаю, но что-нибудь придумаю. Так, обещаешь? Подключи деда.

Азаров неопределенно замотал головой.

— Ну и задачку ты мне задал. Не знаю, как отнесется к этому отец, а вот в чем у меня нет сомнений — во время этого разговора мы с Михаилом крупно поссоримся. Не удивляюсь, если дело дойдет до кулачного боя. Несколько лет назад у нас уже он случился.

— Правда? Я не знал. Расскажешь?

— Не сейчас. Спи. А я буду думать, как лучше поступить в этой Ты прав в одном, Ренату жалко.

Азаров встал, потрепал сына по голове и вышел из комнаты.

32.

По природе своей Герман Владимирович был совой, ложился поздно, подчас очень поздно, а вставать предпочел ближе к полудню. Такой заложенный в нем природой график сильно мешала работе, на которую нередко он приходил невыспавшимся. Это его так раздражало, что однажды он даже решил уйти с административного поприща и посвятить себя какой-нибудь свободной профессии. Остановил его начальник, которому на стол он положил заявление об уходе. Тот плотно закрыл дверь, посадил своего подчиненного в кресло, а сам сел напротив. Тогда они проговорили не меньше часа.

На большую удачу Германа Владимировича ему в тот момент попался умный и проницательный человек. Он сумел его убедить, что этот поступок окажется ошибочным, что его ждет блестящая карьера, так как он наделен для нее всеми необходимыми качествами.