— Да развѣ можно сравнивать Сербію съ Болгаріей! Вѣдь это день и ночь… вставила свое слово Глафира Семеновна, но офицеръ уже исчезъ.
— Погоди, матушка, хвалить-то, погоди… Вѣдь еще только носъ показала въ Болгарію, а что дальше будетъ — неизвѣстно, говорилъ мужъ.
— Нѣтъ, это ужъ сейчасъ видно, что болгары симпатичный народъ. Ты посмотри, какія добродушныя лица.
— А по моему, такія же усатыя, такія-же носатыя!
— Оставь пожалуста. Тебѣ только-бы прекословить мнѣ.
Въ корридорѣ вагона показался мальчикъ съ подносомъ, на которомъ стояли чашки, и предлагалъ кофе. Заглянулъ онъ и въ купэ супруговъ.
— Давай, давай сюда! поманила мальчика Глафира Семеновна. — Отъ такихъ учтивыхъ людей и кофей-то пріятнѣе выпить, прибавила она, взявъ чашку кофе.
Взялъ себѣ чашку и Николай Ивановичъ и воспользовался случаемъ, чтобы поручить мальчику заварить чаю въ металлическомъ чайникѣ.
— Кипятку сюда, кипятку. Горячей воды, толковалъ онъ мальчику. — Понялъ? Ну, айда! Пара на чай получишь.
Мальчишка помчался къ себѣ въ буфетъ подъ вывѣску «Гостильница» и сейчасъ-же вернулся обратно съ чайникомъ, сказавъ:
— Ухъ, горѣшта вода! (т. е. кипятокъ).
— Ну, вотъ спасибо тебѣ, спасибо, милый, благодарила его Глафира Семеновна. — И какой симпатичный мальчишка! Николай Иванычъ, его надо хорошенько наградить.
— Ну, вотъ тебѣ за это полъ-динара на чай.
Николай Ивановичъ далъ ему нѣсколько никелевыхъ монетъ, но мальчикъ, посмотрѣвъ на нихъ, сказалъ: «србски пара» и возвратилъ обратно.
— Да развѣ сербскія деньги вы не берете? удивился Николай Ивановичъ. — Вѣдь отъ тѣхъ-же братьевъ-славянъ.
— Леви треба, блгрски леви…
— Ну, а болгарскихъ денегъ у меня, братъ, нѣтъ. Вотъ развѣ маленькій французскій золотой?
И Николай Ивановичъ показалъ десятифранковикъ.
— Добре, добре… закивалъ мальчишка, схватилъ золотой, чашки изъ подъ кофе и исчезъ, побѣжавъ за сдачей.
— Не надулъ-бы какъ, пострѣленокъ, сказалъ Николай Ивановичъ.
— Ну, вотъ. Эдакіе деликатные люди! отвѣтила Глафира Семеновна.
А между тѣмъ раздался звонокъ.
— Надуетъ… бормочетъ Николай Ивановичъ. — Развѣ пойти самому за нимъ?
И еще звонокъ.
— Бѣжитъ, бѣжитъ мальчишка! кричитъ Глафира Семеновна, смотря въ окно.
Мальчишка вскакиваетъ въ вагонъ, бросаетъ серебряныя деньги на скамейку и стремится вонъ изъ вагона. Поѣздъ трогается.
— Ну, что? Не говорила-ли я тебѣ, что не надуетъ? проговорила Глафира Семеновна мужу.
— Погоди, надо прежде сосчитать деньги, отвѣчалъ Николай Ивановичъ и, сосчитавъ, сказалъ:- Сдачу принесъ, это точно, но за двѣ чашки кофею съ двумя булками четыре франка взялъ, а врядъ-ли это на самомъ дѣлѣ четыре франка стоитъ.
— Ну, что тутъ! Брось! Я очень рада, что перепала болгарскому мальчишкѣ малая толика, отвѣчала Глафира Семеновна.
Поѣздъ катилъ на всѣхъ парахъ.
XX
Поѣздъ мчался въ покрытыхъ снѣгомъ горахъ. Всходило солнце и освѣщало всѣми цвѣтами радуги снѣжныя вершины. Панорама видовъ была великолѣпная. Поднялись и проходили по Драгоманову перевалу. Супруги сидѣли у окна и любовались роскошными горными видами. Подъ вліяніемъ хорошей солнечной погоды съ легкимъ морозцемъ, роскошныхъ видовъ, мѣняющихся передъ глазами, а главное, любезности болгарскаго таможеннаго чиновника, Глафира Семеновна сидѣла въ восторженномъ состояніи и расхваливала болгаръ. Восторгъ ея не расхолодилъ и болгарскій кондукторъ, смѣнившій сербскаго кондуктора, пришедшій простригать билеты и также заявившій, что «если супруги желаютъ остаться одни въ купэ, то»…
— Получите, получите… воскликнула Глафира Семеновна, не давъ ему кончить фразу. |