Изменить размер шрифта - +
Здѣсь разнощики продавали мелкую рыбу въ плетеныхъ ивовыхъ корзинкахъ, на дверяхъ лавокъ были вывѣшаны бараньи туши, въ окнахъ пивной виднѣлись усатыя и бородатыя лица и въ нее и изъ нея, то и дѣло, выходили и входили посѣтители, хлопая двернымъ блокомъ.

Фаэтонъ остановился у подъѣзда, находящагося на углу двухъ улицъ. Молодецъ, въ фуражкѣ съ надписью, соскочилъ съ козелъ. Выбѣжалъ швейцаръ въ фуражкѣ съ позументомъ и вдвоемъ они начали разгружать фаэтонъ.

— Говорите по-русски? обратился Николай Ивановичъ къ швейцару.

— Мало, господине. Вамъ номеръ? Има, господине.

— Да пожалуйста самый лучшій номеръ.

— Има, има.

Супруговъ повели по лѣстницѣ, уставленной запыленными искусственными растеніями въ горшкахъ и устланной недорогимъ, но свѣжимъ ковромъ, и въ корридорѣ перваго этажа распахнули дверь. Число сопровождавшей ихъ прислуги увеличилось. Появилась черноглазая горничная, повязанная по русски расписнымъ ситцевымъ платкомъ русскаго-же издѣлія, стоялъ корридорный — рослый бородатый человѣкъ въ рыжемъ клѣтчатомъ пиджакѣ и зеленомъ коленкоровомъ передникѣ. Комната, которую показывали, была большая, въ четыре окна, съ балкономъ, съ вѣнскою мебелью, съ кроватями на вѣнскій манеръ и застланная посрединѣ ковромъ.

— Пять левы… объявилъ корридорный.

— Фу, дешевизна! вырвалось у Глафиры Семеновны.

— Беремъ, беремъ, сказалъ Николай Ивановичъ и вошелъ въ комнату, но прежде него туда ужъ ворвалась горничная и быстро начала сдергивать съ постелей покрывала и надѣвать на подушки чистыя наволочки, лежавшія подъ покрываломъ.

Разныя усатыя и бородатыя смуглыя физіономіи въ потертыхъ пиджакахъ втаскивали уже въ номеръ вещи супруговъ. Затѣмъ, одинъ изъ молодцовъ притащилъ ведро воды и началъ наливать въ умывальный кувшинъ, другой втащилъ вязку дровъ и сталъ топить печь, представляющую изъ себя теракотовое сооруженіе съ колоннами, которыя состояли изъ трубъ.

Супруги снимали съ себя пальто и калоши и приготовлялись переодѣться и умыться.

— Прежде всего поѣсть, обратился Николай Ивановичъ съ корридорному.

— Сѣднете, моля ви… (т. е. садитесь пожалуйста), пригласилъ тотъ, указывая на стулъ и, вынувъ изъ кармана изрядно замасленную тетрадку, положилъ ее на столъ и сказалъ:- вотъ карта.

— Да что тутъ читать! Есть винеръ шницель?

— О, я мейнъ геръ! — и корридорный заговорилъ по-нѣмецки.

— Нѣмецъ?

— Нѣмски, нѣмски, кивнулъ корридорный и сталъ разсказывать по-нѣмецки, что онъ бывалъ даже въ Петербургѣ и знаетъ князя такого-то, графа такого-то, генерала такого-то.

— Такъ вотъ, перебилъ его Николай Ивановичъ. — Два бульона, двѣ порціи винеръ шницель и чаю, чаю. Только Бога ради, по-русски чаю, настоящимъ манеромъ.

— Име, господине. Що отте? (т. е. что еще)?

— Вино болгарское есть? Венъ де пеи?

— Има, господине. Монастырское вино. Червено или бяло?

— Червено, червено. Бутылку вина. Только хорошаго. Добро вино.

— Разбирамъ (т. е. понимаю), — поклонился корридорный и хотѣлъ уходить, но тотчасъ-же вернулся и спросилъ у Николая Ивановича его визитную карточку, чтобы записать въ книгу постояльцевъ и выставить на доску въ гостиницѣ.

Николай Ивановичъ подалъ. Корридорный спросилъ:

— Экселенцъ?

— Ну, пусть буду экселенцъ. Экселенцъ, экселенцъ, кивнулъ ему Николай Ивановичъ.

— Зачѣмъ ты врешь, Николай! упрекнула мужа Глафира Семеновна, когда корридорный удалился.

— Эва важность! Ну, пусть буду въ Софіи превосходительствомъ. Должно быть, у меня ужъ фигура такая превосходительная, что вездѣ спрашиваютъ, не превосходительство-ли я.

Супруги начали умываться. Горничная, все еще возившаяся съ постелями, начала подавать имъ воды изъ кувшина.

Быстрый переход