Я была рада, что не пойду с Чендлеем сама. Да, организм мой кое-как приспособился к высоте, однако я очень устала и знала, что перед походом к седловине должна как следует отдохнуть. Но на следующий день опять пошел дождь… затем, после дневного перерыва, полил снова… и тут-то, задолго до возвращения Чендлея, мы поняли, в чем дело.

Начался период муссонов.

Глава седьмая

Несмотря на всю свою досаду, я понимала: задержки эти – истинное благословение. В этом году период муссонов начался раньше обычного, но предсказать этого заранее мы никак не могли. Прибудь мы в деревню неделей раньше, отправились бы к седловине в полной уверенности, будто времени на изыскания полным-полно – тогда снегопады застигли бы нас наверху, и там, вдали от укрытия и помощи, мы вполне могли бы погибнуть все до одного. Однако сия гипотетическая опасность отнюдь не перевешивала реального сиюминутного раздражения. Сидя на пороге дома Шу-ва, я хмуро взирала наружу, видя лишь серую, беспросветную пелену дождя.

Сухайл сидел рядом, отчего мокрый, холодный мир казался немного уютнее. Том вместе с Фу ушел к деревенскому старосте, но все мы знали, с каким ответом они вернутся: в поход нам не выступить ни сегодня, ни завтра, ни в любое иное время в ближайшем будущем. Если, конечно, не направимся вниз, на восток, обратно в сторону Видваты. Наверху, в горах, сейчас было слишком опасно.

– Вентис, – наконец заговорила я. Молчание длилось уже около часа, однако Сухайл прекрасно понимал ход моих мыслей. – Говорят, период муссонов длится месяца три…

При условии, что не задержится в гостях, подобно тому, как явился раньше обычного.

– Выходит, ты хочешь подождать, – подытожил Сухайл, – и попробовать поискать от окончания муссонов до начала зимы.

Где-то там, за стеною дождя, шли к нам Чендлей с несколькими мужчинами из деревни, нагруженные нашим снаряжением и припасами.

– А если нет, все путешествие пропадет даром. Будь я уверена, что позже удастся попробовать снова – дело другое, тогда на ветер окажутся выкинуты только ресурсы и время. Но неужели ты всерьез думаешь, что кто-нибудь одолжит нам еще один целигер? И что цер-жагское правительство не усилит охрану границ, и что сюда не вторгнутся йеланцы?

Не говоря уж о сохранности того, ради чего мы сюда прибыли – о том, что шансы на успех убывают с каждым прошедшим днем. Освобожденный от снега и льда, экземпляр может сгнить дотла, а если он погребен под слоем свежего снега, мы можем его попросту не найти. Сделав ставку на возможное открытие, я, как азартный игрок, стремящийся отыграться, и думать не желала о том, чтоб отойти от стола.

Но целых три месяца гнить здесь, в Лам-це Ронг… Надеяться… Ждать…

Со стороны соседнего дома донесся хор отчаянных кошачьих воплей. Хозяйка, вооружившись метлой, с руганью гнала за порог нескольких дракончиков, по-видимому, решивших поселиться среди ее домашнего скота.

Сухайл с улыбкой взглянул на меня.

– И чем же ты займешься от скуки?

Конечно, с подобной реакцией я сталкивалась не раз и не два, однако нигде и никогда она еще не бывала выражена столь ярко, как здесь, в Лам-це Ронг, где наш предмет изучения считался не более чем докучливыми вредителями, паразитами наподобие мышей или крыс. Да, горные змеи и пустынные драконы, охотящиеся на домашний скот, также навлекают на себя нешуточную неприязнь местных жителей, но все же их размер внушает некоторое уважение. Мьяу подобной репутации не удостоились. В Цер-нга ими, несносными озорниками, восторгаются не более, чем в Ширландии – горностаями (и даже менее того, так как с мьяу не взять даже шкурки).