…однако несколько яков паслось совсем рядом, по ту сторону дороги.

Отбить одну из коров от стада и затащить на дорогу оказалось не так-то просто, но я настояла на своем. Конечно, я понимала: то, что находится там, наверху, для моих глаз не предназначено. Пожелай Рузд показать мне это – наверняка отвела бы туда сама. Но горная лавина отняла у меня все самое дорогое, и радость открытий оставалась единственным, что поддерживало во мне жизнь, а посему я просто не сумела заставить себя отвернуться и уйти прочь. Что ж, в крайнем случае смогу честно (хоть и не вполне) сказать, что последовала за заблудившимся яком.

В конце концов упрямая скотина уступила моим понуканиям и неспешно побрела наверх. Подъем был крут, но отнюдь не труден. Дорога вилась серпантином, змеясь наверх по склону горы. Куда она ведет, я смогла разглядеть задолго до того, как добралась до конца: там, впереди, виднелась, дразня воображение, верхняя часть неких монументальных дверей, тогда как нижняя была скрыта от глаз краем серпантина. Казалось, чуть выше имеется что-то еще, но что – этого пока не удавалось разобрать.

С тех пор как я впервые очнулась в доме сестер-драконианок, выносливость моя значительно улучшилась, а сломанная кость успела срастись. Дойдя до конца дороги, дышала я с некоторым трудом, однако ничуть не запыхалась. Если у меня и перехватило дух, то лишь от открывшегося зрелища, а вовсе не из-за физической слабости моего организма.

Вход, вырубленный в склоне горы, выглядел так, будто явился прямиком из древности – но не вполне. Наследие древних дракониан чувствовалось в пламенеющих, разворачивающихся кверху, будто лепестки, капителях колонн по обе стороны дверей, но столь широких, массивных подножий я не видела больше нигде, да и поверхность колонн не украшала ни одна надпись. Обнаружься сия находка посреди Лабиринта Змеев, каменная перемычка, покоившаяся на капителях колонн, была бы украшена затейливым резным фризом, но здесь ее украшал лишь абстрактный геометрический орнамент, наподобие тех, что я видела на посуде и деревянной домашней утвари в Имсали. Двери же… что ж, пожалуй, сравнивать двери мне не с чем: единственные уцелевшие с древних времен я видела только в Сердце Стражей. Створки дверей были тяжелы и окованы изъеденной патиной бронзой – словно затем, чтобы наверняка выдержать натиск зимы.

Столкнувшись с необходимостью отворить одну из их колоссальных створок, я ни за что не попала бы внутрь. Снег, укрывавший ровную, будто дворик, площадку перед дверьми, благодаря непрестанному ветру был не так уж глубок, но все же в значительной мере мешал ходу створок, которые и без того были столь велики, что я даже в разгаре лета управилась бы с ними не без труда. По счастью, в одной из них имелась небольшая дверца, какие нередко устраивают в парадных дверях больших антиопейских молелен, дабы любой прихожанин мог пройти в храм, не утруждаясь отворять этакую тяжесть. Стоило мне толкнуть ее, дверца подалась.

Что бы ни находилось внутри, я понимала: мне там вовсе не место. Застань меня здесь кто-нибудь, и не миновать бы мне больших неприятностей – причем вполне заслуженных.

Но я отнюдь не забыла того дня, когда взялась рисовать на стене коровника. Вполне возможно, в тот день Каххе предлагала отвести меня сюда, или хотя бы рассказать мне об этом месте: она ведь явно кивнула в сторону Аншаккар, и одна мысль об этом привела Зам в бешенство. Чего Каххе думала этим достичь, оставалось только гадать, однако знание есть сила, и в этот момент данного ресурса отчаянно не хватало. Рано или поздно моя жизнь здесь должна была измениться, а столкновение с сими переменами вслепую, на мой взгляд, не сулило ничего хорошего. Сколь бы я ни доверяла Рузд и ее сестрам, полностью полагаться на их милость мне вовсе не хотелось.