Я замерла на месте, словно мышь под пристальным взглядом ястреба. Не потревожил ли спящих мой голос? В колеблющихся (не в последнюю очередь из-за дрожи в руках) отсветах лампы мне показалось, что лежащие у порога зашевелились. Инстинкт понуждал бежать, да поскорее, но я собрала волю в кулак и осталась на месте. Секунды тянулись, как каучуковая нить. Со временем я осознала, что сдерживаю дыхание, и осторожно перевела дух. Нет, никто из спящих не шевельнулся и не издал ни звука.

Похоже, в ближайшем будущем мне ничто не грозило. Вдобавок, я отыскала остальных дракониан. Неужели передо мной все население Обители? Об этом судить было трудно: зал уходил в глубь горы столь далеко, что в свете от лампы и окон я не могла разглядеть его полностью, а красться вперед среди неподвижных тел из одного лишь пустопорожнего любопытства вовсе не собиралась. Их были сотни, это уж несомненно. В этот момент я впервые задумалась о численности местной популяции дракониан. Не угрожает ли им инбридинг и, как следствие оного, вырождение? Не исключено, однако, что лабильность развития вполне может уменьшить сию опасность… Вопрос был крайне интересным, но не из тех, на которые можно ответить, не сходя с места.

Все эти рассуждения помогли окончательно совладать с собой. Что ж, хорошо – по крайней мере одна гипотеза подтвердилась: как я и предполагала, на зиму дракониане погружаются в спячку.

Оконца под потолком были забраны частыми решетками, а несколько ниже располагались окна пошире, наглухо забранные ставнями. Отчего первые открыты, а вторые – нет? Возможно, для регулирования освещения, а еще затем, чтоб внутрь проникала толика холодного воздуха, несомненно, способствующего продолжительному сну?

В кои-то веки у меня возник повод порадоваться холоду!

Осторожно, шажок за шажком, я снова спустилась вниз. Непродолжительный осмотр левой лестницы показал, что, как я и подозревала, ведет она в тот же зал. Отчего их две? Из ритуальных соображений? Или, напротив, практических? Лично мне, будь я драконианкой, вовсе не хотелось бы стоять в длинной очереди, когда все население Обители поднимается в зал или покидает его. Уж не сюда ли, не в этот ли зал предлагала отвести меня Каххе? Зачем? Чтоб разбудить кого-либо из спящих и познакомить с ним? А может, и с некоей совершенно иной целью: ведь я осмотрела еще не все.

С этими мыслями я повернулась к огромным резным дверям и с радостью отметила, что петли их лоснятся от смазки: спящие наверху дракониане никак не шли из головы, хотя скрип дверной петли вряд ли мог пробудить их от зимней спячки. Дверными ручками служили тяжелые бронзовые кольца, не в пример зеленой от патины бронзе наружных дверей блестевшие, точно золото. Подумав, что створки вряд ли удастся сдвинуть с места, я ухватилась за кольцо и потянула.

– Ну что ж, – тихо, почти беззвучно пробормотала я себе под нос, – семь бед – один ответ.

Повторюсь: круг света от крохотной лампы был невелик, а свет из окон над наружными дверями также совершенно не проникал за порог. Однако стоило мне шагнуть вперед, огонек лампы отразился во множестве блестящих поверхностей по всему залу – ближайшая, справа, оказалась боком еще одной жаровни. Затаив дух (глупый импульс, но попробуй с ним совладай), я подожгла налитое в нее масло.

Миг – и все вокруг ожило, заиграло множеством красок. Стены этого зала тоже оказались расписаны теми же самыми мандалоподобными орнаментами вперемежку с некими элементами, на мой взгляд, чисто декоративного характера. Но самую большую фреску, довлевшую над всем остальным, – круглый диск, от коего расходились в стороны два стилизованных распростертых крыла – я много раз видела в драконианских руинах. Нарисованный краской на стенах, этот диск неизменно был желтым, но здесь, как и в Сердце Стражей, его отчеканили из чистого золота.