– Ну, не идиот ли ты? – сказал Чиун. – Конечно, ты не Лу. Тот мертв уже две тысячи лет. Неужели тебе до сих пор не ясно, кто ты, дурень ты несчастный?

– А как же Айвори? Плачущая женщина? И кольцо?

Они умолкли, потому что в номер нью йоркского отеля, где велась беседа, вошел доктор Харолд В.Смит и сел за большой письменный стол.

– Ну, так как же? – попытался Римо возобновить разговор. – Что скажешь обо всем этом? И о статуе. Ведь она говорила со мной.

И тут же перехватил настороженный взгляд Смита.

Чиун перешел на корейский.

– Подобные вещи не обсуждают в присутствии людей с таким ограниченным кругозором, как у императора.

– Прошу меня извинить, – начал Смит.

– О, достойнейший из достойных! Не обращайте внимания на мою болтовню. Я только попросил Римо умолчать о том, что может излечить его помутившийся рассудок.

– Что же? – потребовал ответа Смит.

– То, что облегчит его воспаленный разум и навсегда уничтожит видения, навеянные статуей. Тогда Римо целиком сможет отдать себя служению вам. Но я не хочу злоупотреблять вашим временем, о, император. Забудьте о том, что я сказал.

– Если я могу чем то помочь... – неуверенно произнес Смит.

– Есть один пустяк, – продолжал Чиун. – Это, конечно, мигом исцелило бы Римо, но зачем вас посвящать во все эти мелочи?

Римо откашлялся.

– Если уж речь зашла об этом, то, думаю, пара недель на Пуэрто Рико мне не повредит.

– Не слушайте его, император, – заторопился Чиун, незаметно для Смита давая пинка Римо. – Ему нужно совсем другое.

– Как ты можешь знать, что мне нужно?

Последовал пинок поувесистей.

– Сэр, этот парень мне как сын, даром что белый. И потому все его мысли для меня как открытая книга. Кому как не мне знать, что ему нужно?

– Вот как?

Голос Смита прозвучал еще более кисло, чем обычно.

– Именно так. Но все это так незначительно, что лучше уж я помолчу.

– Как вам будет угодно, – не возражал Смит.

– Больше всего на свете Римо хотел бы, чтобы в Синанджу, его вторую родину, поступали достойные дары, – быстро прибавил Чиун.

– Я этого хочу? – удивился Римо. Чиун оставил его слова без внимания.

– Пять мер золота – слишком мало: мой ученик испытывает чувство стыда. Смит вздохнул.

– Мне кажется, вы отказались от дополнительного вознаграждения, чтобы внеочередной раз посетить Синанджу.

– Совершенно верно, о, справедливейший и мудрейший. Но теперь не я прошу десять мер золота вместо несчастных пяти.

– Десять? Помнится, раньше речь шла о девяти, – сказал Смит.

– Да, о, всепомнящий. Но теперь не я прошу эти десять мер, а Римо.

– До сих пор я не слышал ни слова от него самого, – проговорил Смит.

– Он очень робкий и стеснительный, император. Но в душе мечтает только о том, чтобы жители Синанджу были одеты и сыты. Правда, Римо?

Кореец строго взглянул на ученика и незаметно для Смита ткнул длинным ногтем Римо в бедро.

– Ой! – вскрикнул Римо.

– Слышите, император? Этот крик вырвался у Римо в отчаянии – так он озабочен делами деревни. Если не пойти ему навстречу, он может тяжело заболеть.

Смит возмущенно вздохнул.

– Хорошо. Будем ежегодно посылать в деревню еще пять мер золота.

Чиун весь засиял от удовольствия.

– Он в восторге, император.

Римо зевнул.

– Но нужно будет поступиться чем то другим, – сказал Смит. – Придется, Римо, урезать ваши расходы.

– Естественно, император, – опять влез Чиун.