Случалось, наступали тяжелые времена, рассказывал Римо, и тогда жители деревни вынуждены были “отдавать детей морю”. То есть они бросали их в волны, предпочитая, чтобы те утонули, а не умерли с голода. Сам Римо считал, что это объясняет неимоверные денежные аппетиты Чиуна, требования все больших гонораров, частых платежей и обязательно в золоте; лично ему эта история представлялась очень трогательной.

Смиту же, напротив, она казалась исключительно глупой. Чтобы не голодать, жителям нужно было всего лишь найти работу и самим зарабатывать себе на пропитание. Римо посоветовал ему никогда не делиться этими соображениями с Чиуном, и Смит послушался его. Редкие свидания Чиуна и Смита сводились к тому, что Чиун восхвалил Смита, называя того императором Америки, а сам делал все по своему.

Но теперь он поговорит с Чиуном по другому, думал Смит. Надо во что бы то ни стало узнать, что стряслось с Римо. Свидание с Чиуном должно состояться как можно скорее, но где? Где можно встретиться с человеком в кимоно, не привлекая всеобщего внимания? С тем, кто по необъяснимой причуде дал объявление в Бостонскую газету вместе со своей фотографией?

Немного поразмыслив, Смит решил сам лететь в Денвер. В аэропорту он взял напрокат автомобиль, захватив по дороге Чиуна, ожидавшего его в гостинице, и поехал с ним вместе в Роки Маунтинз – пригород Денвера. Лучшего он придумать так и не смог. Смит чувствовал себя очень уставшим. “К чему все его усилия, – задавал он себе вопрос. – Может, прав Римо?”

Глядя на присыпанные снегом вершины гор, Смит думал, что, возможно, все его старания, борьба и даже сама организация чем то похожи на эти горы. Проблемы есть сегодня и будут завтра, как и эти горы. Пока он ни в чем не проиграл, но выиграл ли? Уже двадцать лет возглавляет он КЮРЕ, за это время постарел и устал. Кто займет его место? И сумеет ли тот человек что нибудь изменить? Может ли вообще что нибудь измениться?

Внезапно он увидел перед собой длинные ногти Чиуна – тот как будто поправил на его груди пуговицу.

– Вы дышите так, будто у вас в горле застряла дыня, – сказал Чиун. – Нужно всего лишь пропустить воздух глубже в живот. Ну ка...

Смит, не понимая, зачем он это делает, глубоко вздохнул, и вдруг все вокруг него изменилось. Мир стал как то светлее. Проблемы выглянули уже не такими безнадежными. Эта перемена внесла беспокойство в душу Смита. Он привык всегда ставить во главу угла интеллект и не хотел верить, что его взгляд на мир зависит от того, сколько он вдохнул кислорода. Однако сам мир не изменился. Смит ни о чем не забыл, все проблемы и тревоги остались с ним по прежнему. Просто он чувствовал себя сильнее, ему казалось, что он может с ними справиться, и еще он был не таким уставшим.

– Чиун, вы великолепно подготовили Римо.

– Все это меркнет в лучах вашей славы, о, император!

– Как вы знаете, мы сейчас проводим одну операцию, которую следует довести до конца, – сказал Смит.

– Очень мудро с вашей стороны, – отозвался Чиун и вежливо кивнул, отчего его бороденка еще некоторое время тряслась, хотя в автомобиле не было сквозняка.

Он не был уверен, что правильно понял слова Смита. Смит вроде бы сказал, что они над чем то работают, но полной уверенности, как всегда в разговоре, с шефом, у него не было. Чиун никогда толком его не понимал, поэтому кивал почти непрерывно.

– У Римо, видимо, неприятности, – сказал Смит. – Вам известно, в чем они заключаются?

– Я знаю, что он, как и я, жизнь отдаст за то, чтобы исполнить все ваши желания и прославить ваше имя, о, величайший из императоров.