Как бы там ни было, он покачал головой. Сжал челюсти. В глазах его мелькнул хищнический огонек, будто ему показалось, что он нашел мою уязвимую точку – беспокойство о «слабом поле».

Коди сказал:

– Нет. Не пойдет.

Я отступил в сторону, а Бубба обошел машину, достал из кармана своего плаща пистолет 22‑го калибра, накрутил на ствол глушитель, направил его Коди Фальку в лицо и нажал на спусковой крючок.

Боек ударил по пустому барабану, но Коди поначалу этого не понял. Он закрыл глаза, вскрикнул «Нет!» и рухнул на задницу.

Мы стояли над ним и ждали, когда он наконец откроет глаза. Он коснулся носа, с удивлением обнаружив его на прежнем месте.

– В чем проблема? – спросил я Буббу.

– Не знаю. Я его заряжал.

– Ну, еще раз попробуй.

– Не вопрос.

Коди выбросил руки перед собой:

– Подождите!

Бубба ткнул Коди стволом в грудь и снова нажал на спусковой крючок.

Снова щелчок.

Коди снова рухнул на пол, глаза его снова закрылись, лицо скривилось в гримасе ужаса. Из‑под закрытых век заструились слезы, а по левой штанине начало растекаться зловонное пятно.

– Черт, – сказал Бубба. Он поднял пистолет к лицу, скорчил рожу и снова направил его в сторону Коди, ровно в тот момент, когда тот открыл один глаз.

Коди зажмурился, когда Бубба в третий раз нажал на крючок, снова попав на пустую камеру револьвера.

– Слушай, ты его на барахолке купил, что ли? – спросил я.

– Заткнись. Сейчас все нормально будет.

Бубба дернул запястьем, выщелкнув барабан. На нас золотым глазом уставился один патрон, единственное пятно цвета в круге маленьких черных отверстий.

– Видишь? Один тут есть.

– Один, – повторил я.

– А больше и не надо.

Внезапно Коди рванулся к нам.

Я поднял ногу, наступил ему на грудь и толкнул его обратно на пол.

Бубба захлопнул барабан и направил револьвер на Коди. Когда пистолет снова дал осечку, Коди вскрикнул. На втором щелчке он издал такой странный звук – полусмех, полуплач.

Он закрыл глаза ладонями и принялся повторять:

– Нет‑нет‑нет‑нет‑нет‑нет‑нет‑нет… – а затем опять полузасмеялся‑полузаплакал.

– В шестой раз точно повезет, – сказал Бубба.

Коди взглянул вверх, на жерло глушителя, и прижался затылком к полу. Рот его был широко раскрыт, как будто он кричал, но единственным звуком было тихое, тонкое: «На, на, на».

Я присел на корточки, схватил его за правое ухо и подтянул к себе.

– Я ненавижу тех, кто нападает на женщин, Коди. До блевоты ненавижу. Каждый раз, когда такое происходит, я спрашиваю себя, а что было бы, окажись она моей сестрой? Или моей матерью? Понимаешь?

Коди попытался вывернуться, но я крепко держал его за ухо. Глаза его закатились, он прерывисто дышал, раздувая щеки.

– Посмотри на меня.

Коди кое‑как сфокусировал взгляд на моем лице.

– Если страховка не покроет ее затраты на ремонт машины, Коди, мы вернемся. Со счетом.

Паника в его глазах отхлынула, уступая место ясности.

– Я тачку этой суки не трогал.

– Бубба.

Бубба прицелился Коди в голову.

– Нет! Стойте‑стойте‑стойте. Слушайте, я… я… Карен Николс, да?

Я поднял руку, Бубба застыл.

– О’кей, я… ну да, я немного за ней потаскался. Чисто поиграть. Чисто поиграть. Но машину ее я не трогал. Я никогда…

Я врезал кулаком ему в брюхо.