— Подожди хоть минутку, Глория, пожалуйста.

— Мне „спрайт", — сказала Глория.

— Мне бокал белого вина.

Официантка отошла, сказав, что вернется за заказом.

— Ну, — спросила Саванна, — как дела?

— После ухода Филипа работаю как каторжная.

— Жестокая болезнь, правда? Столько людей заболевает, и не обязательно голубые.

— Да. Филип не будет больше у меня работать.

— Нет?

— Нет, он мне сегодня звонил. Не хочет, чтобы из-за него от меня уходили клиенты. Я его попыталась отговорить, но все напрасно. Сказал, что вроде ему получше. Он собирается поискать какую-то другую работу.

— Так что ты будешь делать?

— Честно говоря, Саванна, не знаю. Вчера была у меня девчонка на место Дезире, но она не то алкоголичка, не то наркоманка.

— С чего ты взяла?

— Как-то странно вела себя. Но прически делает потрясающе. Я обещала ей позвонить. И позвоню, пожалуй. Если она придет трезвой, я ее возьму.

— А Джозеф?

— О, это просто спасение. Он не инфицирован и уж точно не болен.

— Синди?

— Она тоже остается — пока я не найду замену. Правда, здорово?

— Конечно. Так что уже тебе полегче, Глория.

— Тьфу-тьфу, слава Господу.

— Ну, а о моей работе ты не собираешься спросить?

— Ты ее получила?

— Точно.

Глория так поспешно протянула Саванне пятерню, что опрокинула стакан с водой.

— Вот молодчина! Когда ты узнала?

— Вчера.

— А Берни сказала?

— А ты как думаешь? И Робин сообщила на автоответчик. Она сейчас в Таксоне — у ее отца воспаление легких. Трудно сказать, сколько он еще протянет.

— Я все время за него молюсь. Надеюсь, он скоро будет в раю и перестанет мучиться.

— Я тоже, — кивнула Саванна.

— Ну, расскажи, как и что.

— Им понравилось то ток-шоу у „Черных женщин", даже очень. Я там буду помрежем, и в комитет ни ногой до начала года. Это классно.

— А сколько платят?

— Сладкие деньги. Почти пятьдесят тысяч — столько мне платили в Денвере. Ура!

— Ну вот, Саванна. Видишь, как все обернулось?

— А то. Я сейчас прямо как Робин — уже мечтаю, как буду работать. Ни за что не отдам это место. Только бы еще мою денверскую квартиру продали, а то на новой работе все сразу навалится.

— А мама приедет к тебе на Рождество?

— Да. Слушай, Глория, а почему ты никогда не говоришь о своих родителях?

— Они умерли еще в семьдесят пятом. В течение одного месяца.

— Как?

— Мама — от инфаркта, а отец уснул за рулем по дороге в Алабаму. Я сразу же переехала сюда — не могла там больше оставаться.

— Прости, Глория, мне очень жаль.

— Ничего. Куда провалилась официантка? — Глория махала рукой, пока официантка наконец не подошла, чтобы принять заказ.

Глория нарушила данное себе обещание. Она заказала свинину, говядину по-монгольски и рис янг-чоу, а еще порционные — тушеное мясо в горшочке и цыпленка табака. Саванна попросила курицу по-китайски с паровым рисом и яичным рулетом.

— Ты хоть раз брала отпуск, Глория?

— Брала что?

— Отпуск.

— Даже и не помню, когда куда-нибудь выбиралась в последний раз.