|
Она любила наблюдать, как он одевается, когда они только начали спать вместе. Уж очень он изощрялся в своей одежде: рубашки с двойными манжетами, на брюках пуговицы для подтяжек. «Вот это нормальные, правильные брюки», – говорил он с удовлетворением. Внезапно ей захотелось схватить его, крепко обнять, почувствовать его, удостовериться, что он настоящий, что он здесь, в этой комнате… что ее мир остался целым и невредимым.
А потом это желание сразу пропало, когда она все вспомнила. Она передвинулась по постели подальше от него, и ее пронзила внезапная судорога… отчего?.. от страха? – И что же тебе приснилось? – Это… мне… да ничего. Просто какой‑то кошмар. «А ты боишься рассказывать об этом, – подумала она. – Боишься, что если ты расскажешь, то…» – Да выкинь ты это к черту из головы! Он наклонился, чтобы поцеловать ее, от его влажных волос пахло кокосовым шампунем и его любимым лосьоном после бритья «Пако Рабанн»; сквозь мятную пасту пробивался в его дыхании сильный запах чеснока, съеденного на ночь. Сэм ощутила на своей щеке легкий влажный поцелуй. – Трудный день? – спросила она, желая задержать его хотя бы на мгновение подольше. – Японцы. Кажется, Токио вот‑вот соскочит с катушек. – Не опаздывай домой. Было бы очень мило, если бы ты сумел помочь мне подготовить все к вечеру. – Ах, господи, ну да! Наша вечеринка. – Это же для твоих клиентов, Ричард. – Я вернусь домой вовремя. Входная дверь захлопнулась за ним. Сэм закрыла глаза, но тут же открыла их, боясь опять возвратиться в тот сон. Она снова посмотрела на часы. 5.09. Через четверть часа он будет за своим письменным столом болтать по телефону с Токио. Дела‑делишки. Компания «Никкей Доу». Азартные игры с простенькими акциями без фиксированного дивиденда, судебные повестки, сделки с премиальными, срочные контракты, валюта. Все так непостоянно, все так неуловимо. Как‑то раз Ричард разозлился на нее, когда она сказала, что его работа напоминает работу крупье из казино, оборудованного по последнему слову техники. Дверь открылась, и сонный Ники прошлепал по полу. – Привет, тигренок. Ты что‑то рано встал. – Я не могу заснуть. Она протянула руку и взъерошила его волосы. Какие мягкие. Ники слегка отпрянул, но потом снова ткнулся головой ей под руку, чтобы получить еще порцию ласки. – Ну‑ка, поцелуй мамочку. Влажное прикосновение. Ощущение такое, словно это миниатюрный вариант поцелуя Ричарда. – А почему ты не можешь заснуть, тигренок? – Да мне приснился очень страшный сон. – А о чем? – Об одном ужасном человеке. О жутком монстре. Она села на постели и крепко обняла его. – Это потому, что я рассказала тебе сказку о таком, правда? Он мрачно кивнул. Временами он бывал довольно‑таки серьезным ребенком. Всегда все старательно обдумывал… – Он меня съел. Сэм внимательно посмотрела на несчастное выражение его лица. – Ну, ты, наверное, был очень вкусный. Он топнул по ковру: – Не говори так. Это не смешно. – Ну ладно, маме уже пора собираться. Хочешь поспать в нашей постели? – Нет. Он побрел прочь, шаркая тапочками по полу. И пока он шел, она видела, как тот самолет бесшумно летит к массивной горной стене, хвостовая часть кувыркается вниз, багаж фонтаном взлетает вверх. И этот гул, и огненный шар. Она, пошатываясь, встала с постели и побрела в ванную, содрогаясь от картин, вереницей проплывающих в ее сознании, от холодного воздуха и темного зловещего облака, зависшего над ней. |
