|
.. 209... 207... 205... 203... Мегрэ секунду помедлил и постучался. Наклонившись к двери, он услышал детский голосок, что-то произнесший по-английски, потом донесшийся издали женский голос, по-видимому, предлагавший посетителю войти. Он быстро прошел через маленькую переднюю и очутился в гостиной с тремя окнами, выходившими на Елисейские поля. Около одного из окон сидела за шитьем пожилая женщина, одетая в белый халат, как больничная сиделка. Это была бонна Гертруда Бормс, которая в очках казалась еще суровее, чем обычно. Но Мегрэ интересовала совсем не она. Он внимательно смотрел на ее питомца, мальчугана лет шести в штанишках для гольфа и в свитере, обтягивавшем его худенькую грудь. Мальчик сидел на ковре среди раскиданных вокруг игрушек, в числе которых были большой заводной пароход и автомобили, в точности имитирующие лимузины различных марок. В минуту вторжения Мегрэ маленький американец держал на коленях книжку с картинками и с интересом перелистывал ее; рассеянно взглянув на посетителя, он снова склонил голову над страницей. Описывая эту сцену своей жене, Мегрэ передавал ее приблизительно так: - Она сказала: "Ю уи ю уи уэл" или что-то вроде этого. А я, чтобы выиграть время, быстрр проговорил: "Надеюсь, я действительно нахожусь в номере, занимаемом мистером Освальдом Джоном Кларком?.." Она опять забормотала: "Ю уи уи ю уи уи уэл" или что-то похожее. А я тем временем рассматривал мальчишку. Голова у него очень большая для шестилетнего ребенка, а волосы, как мне и говорили, рыжие, ну просто огненно-рыжие. Глаза такие же, как у Проспера Донжа, фиалкового цвета или же цвета летней сумеречной синевы. Худенькая, цыплячья шейка. Он что-то сказал по-английски своей бонне, глядя при этом на меня, а мне опять послышалось: "Ю уи ю уи уи уэл..." Очевидно, они оба недоумевали, зачем я к ним явился и почему торчу как пень посреди их гостиной. А я и сам хорошенько не знал, зачем пришел. В большой китайской вазе благоухали цветы, стоившие, вероятно, не одну сотню франков... В конце концов бонна встала. Положив свое рукоделие на кресло, она сняла телефонную трубку и что-то проговорила в нее. "Ты, малыш, не понимаешь по-французски?" - спросил я мальчика. Он молчал и не сводил с меня недоверчивого взгляда. Через минуту в номер вошел служащий отеля в узеньком пиджачке. Бонна что-то спросила его. Тогда он обратился ко мне: "Она спрашивает, что вам угодно". - "Мне нужно повидать мистера Кларка..." - "Его нет в номере... Она говорит, что, вероятно, он внизу..." - "Благодарю вас..." Ну, вот и все. Мегрэ хотелось посмотреть на Тедди Кларка, и он увидел его. Затем он спустился по лестнице, думая о Проспере, запертом в одиночную камеру тюрьмы Сантэ. Машинально, не отдавая себе в том отчета, он из холла спустился в дансинг и, так как его кружку еще не убрали со столика, сел на свое место. Мегрэ устал и был сейчас в хорошо знакомом ему состоянии, походившем на дремоту, сквозь которую он замечал, однако, все, что происходит вокруг, но как-то туманно, отвлеченно, словно картину вне времени и пространства. Он увидел, что к Эллен Дерромен подошел рассыльный и что-то коротко сказал ей. Она встала и направилась к телефонной кабинке, где пробыла очень недолго. Выйдя из кабинки, она отыскала взглядом Мегрэ, потом вернулась к Кларку и вполголоса что-то сообщила ему, по-прежнему глядя на комиссара. В эту минуту Мегрэ ясно почувствовал, что сейчас случится неприятное происшествие, и понимал, что лучше всего уйти отсюда, и все-таки остался. |
