Однако она хотела Лаки О'Нила. Проклятье! С такой силой, которая пугала ее саму. Джуд так погрузилась в свои размышления, что даже не заметила его возвращения и чуть не подпрыгнула, когда он открыл дверцу.

— Такое впечатление, будто ты побывала где-то далеко-далеко. — Он тепло улыбнулся, однако в свете уличных фонарей Джуд могла увидеть в его глазах оттенок сомнения.

— Я просто думала…

— Похоже, о чем-то малоприятном. — Он вставил ключ в отверстие и повернул его. Машина ожила. — Если ты подбирала слова, чтобы сообщить о своем отказе…

— Нет. — Она положила руку ему на колено. Они двинулись по направлению к ранчо и быстро домчали до места их прошлой остановки. Лаки, не теряя слов и времени, подхватил ее на руки. Он целовал ее с такой страстью, что у Джуд закружилась голова и потемнело в глазах. А мысли куда-то исчезли. Она, отвечая на поцелуи, обвила его шею руками и припала к его груди, трепещущая, объятая огнем любви. Он тяжело дышал. Его грудь вздымалась и опускалась, словно огромная гора, в которой бурлит вулкан.

— Лаки!.. — Стон заглушил ее слова.

Его сильные руки вертели ее тело, как игрушку, оставляя горячие следы на обнаженных плечах и бедрах. Его движения становились быстрей, напор — грубее.

— Пожалуйста, — простонала она.

Кроме кофе Бака, Джуд сегодня ничего не пила и тем не менее чувствовала себя хмельной. Хмельной от желания и страсти. По ее спине словно пропустили электрический ток, и она выгнулась, желая, чтобы он целовал ее груди. Лаки потянулся к открытому вороту ее рубашки, пуговицы разлетелись в стороны и рассыпались по полу машины, поблескивая в лунном свете, как жемчужины в море, — мужчина, заставлявший ее ноги слабеть одним только взглядом, ее сердце — петь от одной улыбки…

Она запустила пальцы в его густые волосы, ладонями сжав его голову, и, расставив ноги пошире, потерлась о его жесткие джинсы, чтобы лучше почувствовать его плоть.

— Если мы будем продолжать таким образом, я кончу, как неопытный юнец, — в пустоту, — простонал он, прильнув к ее душистой коже губами.

Похоже, он был на краю взрыва. Его сердце бухало в груди огромным колоколом. Лаки не подозревал, что в его возрасте возможны такие чувства.

— Я хочу тебя, Джуд. Но не так. Не на сиденье же. Я хочу лежать рядом с тобой, как назначено самим Господом Богом.

— Я тоже этого хочу. Но где…

— Бойскауты не единственные предприимчивые люди на свете, — усмехнулся он и поцеловал ее нахмуренный лоб. — Я, конечно, мог забыть о презервативах, но на заднем сиденье грузовика можно соорудить отличное ложе.

Она засмеялась и, поцеловав его в ответ, выдохнула:

— Мой милый!

Позднее она не могла вспомнить, каким образом он сделал из простого сиденья замечательную постель под мерцающими звездами открытого неба.

Лаки любил действовать медленно, но верно. Это было его кредо. На сей раз он не рассчитал, что испугается, как мальчишка, любви к этой сладкой городской штучке. Любить ее и знать, что она непременно уедет, проведя с ним три-четыре незабываемых дня, а главное, ночи, и заберет с собой его любящее сердце, оставив взамен страдание и тоску!

Они лежали рядом, бок о бок, одной рукой она гладила его по волосам, другой — играла с его плотью, медленными, сладостными движениями, которые разжигали его все больше. Наконец желание пересилило страх потерять ее, и Лаки одним быстрым движением опрокинул ее на спину, накрыв ее тело своим.

— Я хочу тебя! — И он грубо раздвинул ей ноги, даже не предупредив.