— Замечательно, — проговорила она и вышла на улицу.

Джуд смотрела, как она пересекла дорожку из гравия, подошла к отцу Лаки. Как он обнял ее за талию, улыбнулся и провел пальцем по ее щеке — машинальный жест, напомнивший ей Лаки. Что-то кольнуло ее сердце, и глаза Джуд увлажнились.

Невозможно признать, но она действительно влюблена в Лаки. Эта мысль одновременно и радовала и ужасала ее. Она упорно трудилась, добиваясь своей цели, боролась за место в журнале, за тот успех, которого наконец-то достигла. Доказала всем, кто не верил, — она что-то может сама, без протекции знаменитого папочки. И вот, добившись заветной цели, потеряла к ней интерес. Работа наскучила ей. Волшебное колечко превратилось в дешевенькую безделушку.

— Итак, работа тебе надоела, — прошептала она. — Пора жить настоящей, полнокровной жизнью.

Придется попытать счастья на другом поприще. Она сумеет. Недаром Джуд всегда считала себя сильной женщиной.

Любовь к ковбою из Вайоминга еще не слабость. Раз это произошло, так тому и быть. Другой вопрос, насколько она его любит.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Последующие несколько дней пролетели незаметно. Тщетно мечтала Джуд замедлить их бег. Зак наконец-то завершил дело, объявил себя гениальным фотографом и, отослав пленку в Нью-Йорк, поехал навестить свою семью.

За это время несколько раз звонила Кейт — передавала неоднократные угрозы Тайкун Мэри. Однако Джуд, решившая хоть раз в жизни насладиться моментом, мысленно посылала грозное начальство подальше. Она старалась как можно чаще бывать с Лаки. Они скакали на лошадях по лугам и лесам. Сидели на балконе в театре «Позолоченная Лилия» и смотрели фильм с Клинтом Иствудом. Она даже пристраивалась рядом с Лаки в его кабинете, когда он работал с бумагами по ранчо и компьютером.

Джуд наконец-то поняла, что он не просто ковбой, какие красуются в фильмах. На ранчо он был менеджером и бухгалтером, ветеринаром и специалистом по средствам борьбы с загрязнением окружающей среды.

— Конечно, ты и сама понимаешь, — говорил Лаки на четвертый день ее отпуска, — что не сможешь похоронить себя здесь навсегда.

Они лежали в теплом стоге сена, отдыхая под лучами благодатного солнца.

— То же самое я всегда говорю себе. А что, если я уволюсь с работы? — И она затаила дыхание в ожидании желаемого ответа.

Он снял соломинку с ее спутанных волос.

— Ты не обязана это делать.

— Эгоист! — Ее разочарование невольно вылилось в гнев. — Думаешь, что уже научился читать мои мысли?

Лаки вовсе не хотел с ней ссориться.

— Я знаю только одно: когда я тебя целую, ты пахнешь, как розы, растущие у нашего дома.

Он поцеловал ее в лоб, потом в губы и шею, затем покрепче прижал к себе. Мягкие лучи полуденного солнца насыщали золотистое сено живительным теплом. И кровь Джуд закипала.

— Я знаю…

— Ну ладно. — Она захватила его волосы в кулачок. — Сдаюсь. Ты и правда читаешь мои мысли. А это значит, — она провела кончиком языка по его нижней губе и почувствовала, как он содрогнулся, — ты знаешь, чего я хочу сейчас.

— Подожди. Дай угадаю. — Он уставился на нее взглядом, полным огня. — Ты хочешь заняться со мной любовью.

Она от души рассмеялась.

— Надо же, какой догадливый!

К сожалению, вскоре настал день, когда стало ясно, что откладывать отъезд нельзя. Непреклонная Тайкун Мэри бросила ей вызов: неважно, что будет с последним номером, но если Джуд сей же час не вернется, то может сказать своей карьере прощай.

— Ты должна разобраться в себе, — посоветовал ей Лаки, когда они стояли в амбаре, окруженные запахами сена и лошадей.