Оба они улыбнулись, вспоминая, как встретились на обочине дороги, и в его улыбке она разглядела некоторое сожаление. Он ни за что не предложил бы подвезти ее, если бы знал, кто она на самом деле.

— Помню. Особенно, как ты шлепнулась на зад от испуга.

— А мне запомнилось, как ты разозлился, когда я посчитала тебя деревенщиной.

— Еще бы не злиться. Нельзя судить о человеке по тому, откуда он родом.

— Но ты сейчас делаешь то же самое. Ты забыл все, что знал о Маленьком Джоне, и судишь обо мне по своим предрассудкам о женщинах, таким же обидным и несправедливым, как мое первое впечатление о тебе.

Он криво усмехнулся и блеснул глазами, признавая, что в этом споре она его обошла.

— Надо отдать тебе должное — мозгов у тебя поболее, чем у многих.

Она улыбнулась.

— Значит, мне можно дискутировать на философские темы?

— Если признаешь, что мужчинам тоже нелегко живется, — вздохнул он.

Она наморщила нос.

— Вольнее, чем женщинам!

— В чем-то, да не во всем.

Она во все глаза смотрела на его серьезное, улыбающееся лицо. Связанный незримыми путами долга, Дункан, несомненно, был не более свободен, чем она сама. Жизнь навязала ему множество обязательств — от будущего общежития до необходимости склонить на свою сторону парламент и вызволить отца, — и он взвалил их на себя, как и положено настоящему мужчине, даже не помышляя о том, что от каких-то из них можно отказаться.

Но то был его собственный выбор. Никто извне его не принуждал.

— Ладно. Принято, — прошептала она.

Он пожал ее протянутую руку. Его пальцы крепко сошлись вокруг ее маленькой ладони, и она ощутила, что он стал близок ей совершенно по-новому. Только женщина была способна испытать это новое для нее чувство.

Оно отразилось в его глазах, и ее рука дрогнула.

А потом он наклонился и мягко прильнул к ее губам. Она тут же зарылась пальцами в его волнистые волосы, цепляясь за него, стремясь прижаться как можно ближе, и он, заключив ее в лицо в ладони, нежно проник в ее рот языком, пробуждая внутри нее дикое, неукротимое желание. О, как же далеко выходило оно за пределы той дружбы, о которой когда-то грезил Маленький Джон.

Он прервал поцелуй, но его взгляд остался прикован к ее глазам.

— Мы не должны, — прошептала она. Напрасное, безнадежное напоминание. — Нам нельзя.

— Я знаю. — Однако он не мог унять свои руки, которые по-прежнему гладили ее волосы, и желание никуда не ушло из его глаз.

Она попятилась назад, устанавливая между ними дистанцию.

— Что, если нас увидят?

Он вжался спиной в стену, будто стена могла помочь ему устоять перед ней, и кивнул в сторону двери.

— Тогда кыш отсюда.

На пороге она задержалась, чтобы успокоить дыхание. Кровь пульсировала у нее в венах, груди томились под перевязью, требуя выпустить их на свободу.

— До завтра, — выдохнула она и обернулась, ища в его глазах отклик.

— Доброй ночи.

Она убрала щеколду, отворила дверь и выбежала наружу, опасаясь, что если задержится еще хоть на миг, то не сможет побороть наваждение.

Оказывается, быть женщиной значит нечто большее, чем она думала. Те волшебные чувства, которые возникли между нею и Дунканом, связали их новым, совершенно особенным образом. Но она не знала, как пойти по этому пути дальше и не потерять все.

Глава 12

На следующее утро Джейн предстояло встретиться с Гэвис. Она не хотела, чтобы Дункан узнал о ее попытках связаться с семьей, и потому улизнула из общежития тайком.