Группа «Подсолнух» уничтожена. Она была сдерживающим фактором русской «Трески», успешно действовавшей в Восточной Европе. «Подсолнух» уничтожили сразу же после его разоружения. Оружие было изъято у членов группы из боязни очередного международного скандала. Сейчас «Треска» получила полный карт бланш, ощутила вкус крови, и теперь ее, по видимому, ничто не остановит.

– Может быть, послать жесткую ноту в Кремль? – предложил министр обороны.

Государственный секретарь покачал головой.

– У них свои проблемы. Они не могут остановить «Треску». Мы создали вакуум, который их втягивает. Они в данной ситуации бессильны что либо изменить. У них ведь тоже есть ястребы. После почти тридцатилетней игры в кошки мышки, мышка внезапно попала к ним в пасть, и они ее заглотнули. Чем мы можем им угрожать в этой ноте? «Будьте осторожны, а не то в следующий раз вас ждет еще больший успех»?

Директор ЦРУ стал объяснять, как действует «Подсолнух» и что человеку – исключительно способному человеку – требуется по крайней мере пять лет усиленных тренировок, чтобы достичь того уровня подготовки, который необходим для осуществления тайных убийств. Теперь для противостояния «Треске» нужно было создать аналогичное по боеспособности большое подразделение. Или развязать ядерную войну.

– Или выжидать, – сказал госсекретарь. – Они будут убивать и убивать до тех пор, пока наконец не проснется американская общественность.

– И что тогда? – спросил президент.

– И тогда мы будем молиться, чтобы у нас осталось хоть какое нибудь оружие, с помощью которого мы сумеем сражаться с ними, – ответил госсекретарь.

– Америка еще не умерла, – сказал президент, и голос его прозвучал умиротворенно, а глаза просветлели после этих слов. Таким образом решение было молчаливо принято, и он обратился к следующему вопросу повестки дня.

Президент отменил встречу с делегацией Конгресса, назначенную после обеда, и отправился к себе в спальню – удивительный шаг для пребывающего в отличной форме президента. Он плотно затворил за собой тяжелую дверь и лично задернул шторы. В ящике письменного стола у него стоял красный телефон. Он дождался, когда часы покажут ровно 16:15, и снял трубку.

– Мне надо с вами поговорить.

– Я ждал вашего звонка, – раздался в трубке лимонно кислый голос.

– Когда вы можете прибыть в Белый дом?

– Через три часа.

– Значит, вы не в Вашингтоне?

– Нет.

– А где?

– Вам необязательно это знать.

– Но вы же существуете, не так ли? Ваши люди могут совершать поразительные вещи, не так ли?

– Да.

– Никогда не думал, что мне придется обратиться к вам за помощью. Я надеялся, что не придется.

– Мы тоже.

Президент поставил красный телефон обратно в ящик. Его предшественник рассказал ему о существовании этого телефона за неделю до своего ухода в отставку. Разговор состоялся в этой комнате. Бывший президент в тот день много пил и плакал. Он положил левую ногу на пуфик, чтобы унять боль. Он восседал на белой пуховой подушке.

– Они убьют меня, – говорил бывший президент. – Меня убьют – и всем будет наплевать. Они отпразднуют на улицах мою смерть. Вы это понимаете? Эти люди убьют меня, и вся страна устроит по этому поводу праздник.

– Это не так, сэр. Многие вас все еще любят, – возразил ему тогдашний вице президент.

– Вы еще скажите: пятьдесят один процент избирателей! – ответил президент и шумно высморкался в платок.

– Вы крупный политик, сэр.

– И что из этого? Если бы Джон Кеннеди сделал то же, что и я, все бы сказали: детская шалость! Шутка! Если бы это сделал Линдон Джонсон, никто бы ничего не узнал.