– В своей стихии легче отвечать на вопросы.

– Если только мне не придется смотреть, как вы ловите рыбу, – это всегда навевает на меня ужасную скуку.

– Я закидываю сеть только по ночам.

– Хорошо. Это вино сильно ударяет в голову – или я ошибаюсь?

Им подали невероятно крепкое «Кото де Бо».

– Меня так и клонит в сон.

– Вините во всем лангуста – он не обидится.

– И маяк. Как насчет завтра?

– Я буду ждать вас в гавани, со шлюпкой.

– Я не стану испытывать ваше терпение, – пообещала Натали.

– Знаете, – начал Раймонд, помогая гостье забраться в тщательно отдраенную шлюпку. – У меня есть кое какая еда, но не бог весть что… По правде говоря, я довольно беден.

Натали взяла с собой большую пляжную сумку, и Капитану стало интересно, что там, внутри. Глаза актрисы лукаво поблескивали.

– Ох уж эта чопорность северян! Ну а я вот довольно богата и, зная, что вы бедны, – это не такой уж большой секрет, а? – подумала, что меня встретят куда радушнее, если я прихвачу в плавание поесть… и выпить. Все остальное содержимое сумки, на которую вы так опасливо поглядываете, всего лишь одежда, на случай, если мне станет жарко, или холодно, или я обгорю на солнце, или произойдет нечто непредвиденное.

Раймонд выдержал эти шутливые нападки.

– Почему то я не могу представить, чтобы с вами произошло нечто непредвиденное.

Было немного ветрено, и по водам Птит Пасс пробегала рябь. «Оливия», чуть наклонив прямой парус, обогнула мол, длинным галсом вышла в открытое море и взяла курс на Левант.

– Как называется тот остров?

– Пор Кро. Смотреть там особенно не на что, если только вы не страстная поклонница диких зарослей. Сплошные ланды, очень каменистые и поросшие колючим кустарником. Вас это привлекает?

– Увы, нет.

– Я думаю. Мы отправимся к дальней оконечности острова. С этой стороны – одни скалы, а вот по другую сторону есть бухта, и достаточно укрытая, чтобы судно стояло спокойно: мы сможем поесть не обливаясь супом.

Натали сидела рядом с ним в коротких парусиновых брюках и свитере цвета морской волны. Она быстро освоилась на судне, не путалась под ногами, не вскрикивала и не выказывала ни малейшей предрасположенности к морской болезни.

– Те актрисы, которых мне доводилось знать, – задумчиво проговорил Раймонд, – судя по всему, большую часть жизни проводили выстаивая в очередях у агентских контор.

Она улыбнулась:

– Похоже, я немного перегнула со своей ложной скромностью. И мне приятно сознавать, что я не принадлежу к числу тех, кому приходится обивать пороги. Мне до сих пор звонят, иногда предлагают роль. Беда в том, что мне уже за тридцать. А публика помешана на совсем молоденьких актрисах. Я начала сниматься слишком поздно. Иначе вы бы, возможно, слышали обо мне.

– Зато я, по крайней мере, не из тех зрителей, кому нравятся только очень юные звезды. Вы хорошая актриса?

– Довольно приличная, но в наши дни актрисы вообще никому не нужны – ни хорошие, ни плохие. Актер в современных фильмах – частица более или менее декоративного, но полностью лишенного драматизма узора. Вы можете участвовать в тщательно разработанной мизансцене – с цветком, или пистолетом, или старым паровозом, но любой из этих предметов важнее, чем вы. Лично меня от этого с души воротит. Кино стало безнадежно претенциозным, и режиссер приобретает куда большее значение, чем актеры. Сейчас не обсуждают фильмы, а говорят: «Ах да, вы были главным действующим лицом в предпредпоследней картине Такого то, правда?»

– Вы чувствуете себя как дома на судне, по моему, из вас получился бы хороший моряк.