-  Во, Уличек! - вопила Полина. - Умеешь же, рыжий мух!

    -  Очень интересное вольное переложение песни о Трюме, двенадцатый век, если я не ошибаюсь, - вставила Мика. - Кажется, это поздний слой эддических песен…

    -  Какой там слой, - засопел Ула. - Ее все так и пели, эту песенку-то. А переписчик вредный попался, ханжа, облагородил по мере возможности…

    Глаза у Микелины стали как две зеленые фары (в том смысле, что большие и круглые).

    -  Да-а?! О, но… тогда это представляет большой научный интерес… Я должна это записать!

    -  Лежи, где лежишь…

    -  Не грузи ученостью…- загундосили Дан и Ян.

    -  Огрызки! - прошипела Микелина.

    -  Может, сменим тему, - вмешалась Полина. - Вот, вдруг кто еще чего споет или станцует, хоть хип-хоп с выходом? Ула, сколько у нас там еще времени?

    -  Где-то с час…

    -  Ну так чего, еще самодеятельность какая будет? - вопросила капризно Полина. - А то я уже так замерзла, что прямо сама готова позвать этого… тухленького из-под земли.

    Мелодично зазвенели струны лютни. Переливчато светясь и помогая себе румянцем в обе щеки, в круг вылетел Помощник Микелины, тоненький мальчик в белом. Кажется, его звали Виталисом…

    -  Могу спеть…- признался он. - Если хотите…,

    -  Идет, чувак, - милостиво кивнула Полина. - Давай, зажги, порви зал! Но предупреждаю, если че не так - вырубаю быстро!

    Виталис провел изящными пальчиками по струнам, сделал мечтательное лицо… Полилась прекрасная мелодия. В унисон заскрипел крест на могиле Костомарова, зашуршала земля…

    Ах, в пухлых пальчиках резвушки Греты

    Скрываются все прелести планеты…

    Как ловко она режет колбасу,

    Сейчас ее схвачу и унесу…

    Из темноты раздалось вдохновенное подвывание. Виталис осекся и потух. Мы резко развернулись…

    Полина отрывается

    На покосившейся могильной плите сидел… мужик. Ну мужик как мужик, в общем, чуть протухший, подгнивший, а так ничего, в хозяйстве сгодится. Обеими руками мужик обнимал крест и хрипловато подвывал в такт звону струн Виталисовой гитарки. Когда Витя от испуга выключился, мужик оторвал романтический взгляд от луны, похожей на колбасу наоборот, и уставился на нас:

    -  Чего, и все? - кашлянув, осведомился покойничек и стеснительно признался: - А мне так занравилось…

    -  А мне тоже, - не растерялась я. - Вить, а Вить, ну-к обскажи подробнее, чего ты там с этой фройляйн собирался мутить?

    Молчание. Я воздела очеса к небу. Виталис обморочной белой тряпочкой колыхался на соседней ветле. Чудеса, да и только - покойник покойника испугался…

    -  Извини, мужик, про Грету попозже… А-а ты чего вообще вылез-то? У вас, гражданин, время-то после двенадцати!

    -  Да знаю я, - потупил глаза предполагаемый упырь. - Только вы тут пели так хорошо, я и полез послушать. Скучно там знаете как… Ну иногда в гости к кому схожу, а так все лежу… большей частью. Левая пятка только отвалилась… Меня и проведывать-то никто не ходит… Я так обрадовался, думал, вы специально для меня поете… А что та молодка-то не пришла, уж до того хороша бабенка! Я своих свистнул, мы всех душегубов-то погнали, а она вона как все повернула…

    -  Заболела она, смекаешь? - принялась выкручиваться я.