Наконец, потревоженный кровожадным шипением, в стогу зашевелился какой-то скоморошек. Маньячки сразу напряглись и притихли. Скоморох зевнул, распространяя вокруг себя такое зловоние, перегара, что даже комары вокруг пьяно зазудели.

    -  Пьяные скоты! - добавила от себя деваха. - Пойдем отсюда, братец, вернемся в дом, нас могут хватиться.

    Тут, похоже, национальный обычай - не спать по ночам. Это что, это мы с Минькой только и думаем о том, чтобы кинуть где-нибудь свои косточки и похрапеть чуточек - часов пяточек? О времена, о нравы! Да тут посреди ночи жизнь прямо- таки кипит! Народ веселится вовсю, развлекается как может, кто-то традиционно, по-русски - водочкой, кто-то изощренно - тешит воображение, обдумывая убийство… Перетащив сено в домик, я обнаружила, что Мишка отключилась, где стояла. Прямо так и уснула - темной кучкой у стеночки. Я несколько минут раздумывала, стоит ли ее разбудить, чтобы поделиться необыкновенными впечатлениями о местных развлечениях, но потом решила этого не делать. Мишка и так не особенно быстро рулит в ситуации, а со сна она вообще, наверное, как ее зовут, вспоминает попытки с третьей.

    Я перекатила Мишку на сено и сама бухнулась рядом, рассчитывая поспать. Господи, ведь только сегодня утром я собирала оркестр, чтобы достойно встретить Мишку на вокзале. Кто бы мог подумать, что уже вечером я буду валяться в каком-то клоповнике в наряде первобытного клоуна! М-да, планида у меня - не соскучишься! Интересно, куда меня занесет годам к тридцати, если доживу, конечно, до столь почтенного возраста? Буду откалывать сарабанду на столе с тремя мужиками где-нибудь в бразильских кампосах, ей-ей!..

    Но выспаться нам так и не дали! Только я вплел: в Мишкино тоненькое жалобное сопение свой басистый храп, как в дверь весьма неделикатно задолбили.

    -  Открывайте, растудыт твою в валенки! - вежливо сказали припозднившиеся гости.

    Еще пребывая в полусне, я нашарила один из бочонков и, зевая, подгребла к двери.

    -  А сразу в мозг и без лишнего гниловатого базара? - осведомилась я и, припомнив бабульку с колом, вопросила: - И каких это злыдней окаянных принесло к нам в такой час?

    Из-задвери послышалось кряхтение:

    -  Да мы че, мы ниче… Это… у вас тут монах ненашенской веры есть?

    -  Есть! - огрызнулась я. - Осталось стырить и принесть! Не монах он, а студент-богослов! И к тому же спит!

    -  Уже нет, - злобно сказала Мишка, ломя к двери. Я и обернуться не успела, как Михаоткинула меня в уголок и, чуть не сорвав дверь с петель, завопила:

    -  Херенакиус, херенакиус и еще раз херенакиус!!! Мне дадут поспать в этой варварской стране, в этом варварском доме, на этой варварской постели?! Езус-Мария, святая Сосипатра, что за ночь!

    С порожка робко приподнялась лохматая голова. Паренек по ходу дела сразу окопался, чтоб чем-нибудь тяжелым не попало.

    -  Дяденька, только не по рукам! - взмолился он. - В голову можно, матка и так говорит, что черепок мне давно разбили, а руками я на жизнь зарабатываю!

    Ну, Мишка долго злиться не может. Вот и сейчас, она покаянно засопела и спросила ночного пришельца:

    -  Ну, чего тебя на порожках скрючило, прямо как мою зачетку после экзамена по общему языкознанию? Разогнись и говори, в чем дело!

    -  Ой, не надо зачетки! - завопил парень.