|
Далеко-далеко внизу я увидел темный силуэт горы, поросшей густым лесом, деревья кото-рого мерцали в слабом свете звезд. За горой широко и беспорядочно раскинулись огоньки города, плававшие и утопавшие, казалось, не во тьме, а в мягком сиреневатом тумане. Повсюду сверкал подтаявший снег. Крыши, башни, стены... мириады фрагментов всех оттенков голубого, розовато-лилового и розового. Это был постепенно разраставшийся большой город. Я прищурился и увидел миллионы светящихся окон, больше того – я сумел отчетливо раз-глядеть двигающихся людей. Крошечные люди на крошечных улочках, их головы и руки. Они касались друг друга в темноте. Одинокая фигурка – всего лишь маленькое пятнышко – взбирает-ся на продуваемую всеми ветрами колокольню. Миллионы душ на мозаичной поверхности но-чи... Потом сквозь мягкую толщу воздуха до меня донесся слабый гул огромного количества од-новременно звучащих человеческих голосов. Крики, пение, тихое звучание музыки, приглушенный звон колоколов... Я застонал. Легкий ветерок шевелил волосы на моей голове, и я услышал свой голос, но он показался мне совсем не таким, как прежде. Видение города рассеялось. В лиловых сумерках угасающего дня среди причудливо пере-плетающихся теней исчезли толпы людей, заполнявшие его улицы. – Что же вы сделали? Что вы мне дали? – едва слышным шепотом спросил я. Казалось, я даже не делал пауз между словами, они слетали с моих губ единым потоком, пока наконец не слились в сплошной плач, усиливший одновременно и ужас и веселье, царив-шие у меня в душе. Теперь для меня не имело никакого значения, существует ли на самом деле Бог. Он остался частью мрачного и унылого царства, все сокровища которого были давным-давно разграблены, тайны раскрыты и в котором давно уже погасли все огни. А истинный центр жизни, вокруг которого вращается все, был теперь здесь. И скорость вращения, ощущение, которое испытываешь, находясь в этом центре, забыть невозможно... За моей спиной послышался звук шагов чудовища по каменному полу. Обернувшись, я увидел бледное, без единой кровинки лицо, больше напоминающее высу-шенную маску. Словно страдая от невыносимой боли, он протянул руки и обратил ко мне нали-тые кровавыми слезами глаза. Я прижал его к своей груди и в этот момент почувствовал к нему такую любовь, какую не испытывал ни к кому прежде. – Разве ты не понял? – услышал я хриплый голос, в характерной для него манере произно-сящий слова единым потоком, без пауз. – Ты – мой наследник, избранный, чтобы принять от ме-ня Темный Дар. Какое же прекрасное выйдет из тебя Дитя Тьмы – ведь в тебе вдесятеро больше твердости и смелости, чем в любом другом человеке! Я поцеловал его веки и принялся гладить и перебирать темные волосы. Он больше не ка-зался мне уродливым и отвратительным. Теперь он был просто странным незнакомцем с очень белой кожей, значившим для меня гораздо больше, чем предостерегающе вздыхающие деревья за окном и манящие издалека мерцающие огни города. Впалые щеки, длинная шея, тонкие ноги... все это было неотъемлемой частью его суще-ства. – Нет, мой птенчик, – вздохнул он, – оставь свои поцелуи для других. Пришло мое время. А от тебя теперь не требуется ничего, кроме почтения и уважения ко мне. Ступай за мной. 3 По винтовой лестнице он повел меня куда-то вниз, и я с интересом рассматривал все, что попадалось нам по пути. Стены, сложенные из необработанного камня, казалось, излучали свет. Даже крысы, сновавшие мимо нас в темноте, обладали в моих глазах некой странной красотой. Открыв толстую деревянную обитую железом дверь, он передал мне тяжелую связку клю-чей, и мы вошли в просторное пустое помещение. – Как я уже сказал, теперь ты мой наследник, – обратился он ко мне, – а потому ты станешь владельцем этого дома и всех моих сокровищ. |
