Чайная «Бузина» была моим любимым местом на Харрингтон-стрит – после «Кардинала Клубокси», конечно. У большинства магазинов и кафе витрины были плоскими, а у чайной – полукруглыми. А еще по длине здание вдвое превосходило многие другие на улице, поэтому окон спереди было аж два – они были похожи на удивленные глаза. Столики у этих окон были лучшими.

Декор внутри чайной напоминал «Алису в Стране чудес»: кружевные скатерти на столах (правда, со стеклом поверх, чтобы их не приходилось постоянно стирать), балочный потолок, обои в цветочек. В старинных шкафчиках и буфетах стояли чайники и чашки, многие из которых – антикварные.

Когда я пришла, обе сестры находились в чайной. Они не были близняшками, но так долго вместе жили и работали, что очень походили друг на друга. Они носили одинаковые прически и фартуки в цветочек поверх простой удобной одежды, а их покрытые морщинами лица лучились добротой.

Увидев меня, Флоренс вытерла испачканные мукой руки о фартук и поспешила навстречу. Она взяла мои ладони в свои – мягкие и теплые, словно свежая выпечка.

– Люси, мне так жаль. Агнес была просто замечательной женщиной и прекрасным другом. Все не могу поверить, что ее больше нет.

– Спасибо, мисс Уотт. Я тоже не могу.

– Для тебя это, наверное, настоящее потрясение… Мы хотели предупредить, но никто не знал, где ты и твои родители. Мы оставили сообщение на автоответчике вашего домашнего телефона – большего мы сделать не могли… – Мисс Уотт вскинула руки, как бы добавляя: «И только зря деньги потратили». – Давай-ка налью тебе чаю.

Одно из качеств, которое мне нравилось в бабушке и ее друзьях, – они считали чай лекарством от любой душевной боли: скорби, сердечных страданий, стресса. Конечно, полностью вылечить что-то чаем не удавалось, но благодаря горячему напитку и заботе, с которой его подавали, мне всегда становилось хотя бы немного лучше.

Флоренс проводила меня к столику в тихом углу. Те, что у окна, уже были заняты: за одним сидели туристы, листавшие путеводитель и попивавшие чай, за другим – студенты из разных стран, старательно общавшиеся на английском. Я подключилась к интернету и проверила электронную почту. Конечно, мама еще ничего не ответила: я же только что отправила письмо. Зато я получила сообщение от моей подруги Дженнифер – она пересказывала мне кучу слухов из нашего города.

Дженн всегда составляла письма так, словно вела разговор вживую. «Угадай, что случилось???» – написала она. После этого шла пустая строка – наверное, чтобы я могла выдвинуть пару предположений или сказать: «Сдаюсь, говори!» – и читать дальше.

«Тот снова один!!!!» – Дженн любила восклицательные знаки так, как некоторые люди – коктейль «Маргарита» или шоколадки. – «Говорят, Моника его бросила!!! Представляешь???!!!»

Еще одна пустая строка, куда я могла мысленно вставить ответ. Да, вполне ожидаемая новость. Любая женщина, у которой работала хоть пара клеток мозга, с легкостью бы поняла, что представляет собой Тодд.

Я, как вы знаете, в их число не вхожу. Я встречалась с Тоддом два года. Но сейчас я была свободна. Свободна!

Дженнифер предложила «отметить наш статус „без пары“ и прокатиться вдвоем по стране!!!! поехать в Нью-Йорк!!!!», когда я вернусь домой. Я задумалась: а когда я, собственно, вернусь? Ведь на меня свалился целый магазин рукоделия.

Флоренс Уотт сама принесла мне чай. Я заказала сэндвич с сыром и маринованными огурцами – решила поужинать пораньше. Флоренс не осталась поговорить со мной: обе сестры были заняты посетителями.