Орми закружила по кабинету, а потом повисла на люстре, полюбопытствовав:

«Пойдешь к ней и как следует шокируешь своим… несгибаемым потенциалом?»

Лайонел усмехнулся.

— После Ксаны, боюсь, удивить ее будет непросто!

В поисках служанки он обошел весь дом, посмотрел в гараже — той нигде не было видно.

— Боится, дрянь, — злорадно поделился Лайонел с мышью, плюхаясь за руль машины. Орми устроилась на подголовнике соседнего кресла и любовно мыла язычком правый коготок.

Молодой человек недовольно посмотрел на нее, злясь, что когда он ждет от нее каких-то слов, она молча моется.

Рукокрылая поняла его взгляд и, мигнув черными бусинками глаз, самодовольно изрекла:

«Будь и дальше размазней, тебе идет!»

Лайонел нахмурился, но ничего не возразил. А мышь уже бросила мыться и воодушевленно продолжила: «Кто раз закроет глаза на женскую дерзость, тот вечно будет униженным».

— Я это учту.

«И еще…»

— Умолкни, глупое животное, — оборвал Лайонел и, покосившись на оскорбившуюся мышь, поинтересовался: — У меня получается?

Орми демонстративно отвернулась.

«Лучший ученик!»

В лобовое стекло светили лучи алого закатного солнца, пришлось надеть солнечные очки, чтобы не резало глаза.

Машина съехала с трассы и вскоре остановилась. Лайонел с газетой вылез и устремился по заросшей травой дороге, сияющей на солнце. Мышь летела рядом, наставляя:

«Поставь ее на место! Научи уважать себя! Будь с ней строг, наконец!»

Молодой человек пересек заросший участок и без стука вошел в дом. На веранде с круглым столиком, где посередине одиноко лежал огарок свечи, никого не было.

— Олило, это ты? — послышалось из комнаты. Дверь открылась и высунулась голова с мокрыми кудрявыми волосами.

— Лайонел, — изумилась девушка, запахивая легкий халатик и откидывая волосы за спину. Лицо с серыми дождливыми глазами осветила улыбка, Катя сделала шаг вперед и нерешительно замерла.

Глядя на нее, столь юную и, казалось, невинную, Лайонел ощутил прилив такого бешенства, что с трудом заставил себя говорить спокойно:

— Ты одна?

— Да, — кивнула она. — Йоро с Кирой поехали в лабораторию Венедикта, а Олило где-то бегает.

Волосы скатились по плечам на грудь, и прозрачные капельки заскользили с них на халат. Девушка вновь улыбнулась.

— Не поцелуешь меня?

Лайонел моментально приблизился к ней вплотную, грубо взял за руку и вложил в ладонь газету.

— После нее не хочется.

Тут он конечно лгал. Ему хотелось, вопреки сжигающей изнутри ярости, стоящая перед ним девушка вызывала два сильнейших чувства, прилив сумасшедшей нежности и чудовищное желание.

Серые глаза распахнулись шире, Катя дрожащими руками развернула газету и с минуту в ужасе смотрела в нее.

А когда подняла голову, молодой человек добавил:

— Похоже, поцелуи служанки, моя дорогая, тебе больше по вкусу!

Девушка хлестнула его по щеке и, швырнув газету к двери, приказала:

— Убирайся.

Лайонел остался на месте, растерянно поглядев на притихшую у входа Орми. Та уцепилась за верхний косяк и делала вид, что созерцает потолок.

Катя развернулась и ушла в комнату. Молодой человек последовал за ней. В небольшой спальне стояли три кровати, печь и шкаф. В углу висело старое зеркало, закрытое тряпкой.

Девушка сидела на одной из кроватей, рядом с ней на покрывале были разложены фотокарточки родителей, уродливой собаки и вырезки из газет и журналов, где был изображен он. В открытом альбоме какие-то портреты и фотокарточки были уже наклеены.