Отец, чтоб уменьшить страданье,

Чтоб людям мир и счастье дать,

 Твое Божественное Знанье

 Хочу на помощь я призвать.

 Но пусть, мудрец, твоя наука

 Сойдет с заоблачных высот

 В тот темный мир, где скорбь и мука,

 Где стонет гибнущий народ.

 Пускай небес эфир надзвездный —

 Ее торжественный престол, —

 Пускай, свободная, над бездной

 Она витает, как орел, —

 Но жалость к людям теплотою

 Должна науку согревать,

 Чтоб, примиренная с толпою,

 Она казалась нам простою

 И близкой, любящей, как мать.

 Ведь Бог один — одна свобода…

 Пускай же в общий братский труд

 Пускай Наука и Природа

 Усилья дружные сольют.

 К чему ваш спор ожесточенный?

 Пусть враг обнимется с врагом;

 Я буду цепи раздробленной

 Соединительным звеном.

 И ваши старческие руки

 Я, полн надежд и юных сил,

 В союз Природы и Науки

 В моей руке соединил.

 Базилио

 Клотальдо, старый друг, приди в мои объятья…

 О лейтесь, слезы счастья!..

 Клотальдо

 С этих пор

 Мужик с ученым будут братья,

 И разрешен наш древний спор.

 Сильвио

 В моей груди одно желанье —

 Чтоб ты простил меня, народ…

 …………………………………[61]

Восторг нет сил сдержать в груди,

 Как сладко сердцу и тревожно…

 Ведь цель так близко впереди

 Ведь счастье мира так возможно,

 Его я чувствую… И путь

 Открыт… Приблизьте губы к чаше…

 Лишь стоит руки протянуть,

 Схватить его — и счастье ваше!..

 Пускай, когда восторг пройдет,

 Разочаруемся, остынем;

 Хоть на единый шаг вперед

 Мы человечество подвинем![62]

 Меж мной и вами нет преград!

 Работу братскую для мира

 Я разделить хочу, как брат.

 И все сердца, и все желанья

 В один порыв соединим,

 Разрушим мир — и силой знанья

 Из праха новый создадим!

 ………………………………[63]

 Народ

 Бог простит!

 Старый придворный

 Смотри, король, народ взволнован,

 Довольно искры, чтоб теперь

 В толпе проснулся дикий зверь,

 Что страхом палки в людях скован.

 Уж сколько раз толпе людской

 Мечтали дать пророки счастье,

 И низвергали самовластье

 Безумцы дерзостной рукой.

 И чернь сама им злобно мстила…

 И неразумна, и слепа,

 Их разъяренная толпа

Смеясь, на плахи возводила.

 И, кроме позднего стыда,

 Двух, трех убийств, цепей да пыток,

 Не оставалось ни следа

 От <тех> ребяческих попыток.

 Сильвио

 Нет, братья, ни один герой,

 Чья грудь полна священным жаром,

 Не пал бесцельно пред толпой.

 И ни один порыв святой

 Не пропадал для мира даром.

 Остановить возмездья час

 Не могут цепи и насилье.