Н а т а л ь я. Мать Достоевского не знает, она книг не читает.
В а с с а. От какого там Достоевского? От обиды это. От незаслуженной обиды... Вот - девчонки знают, я сегодня рассказывала им, как меня...
П р о х о р (две бутылки вина в руках). Вот оно! Нуте-ка, давайте, отнесёмся серьёзно. Вася, разреши угостить? Не пожалеешь. Редкая вещь...
В а с с а. Давай! Давай! Девчонки, садитесь к столу... Что, в самом деле? Сноха... явилась! Давай, Прохор. Кого ты избил?
П р о х о р. Квартиранта Мельникова по роже. Ещё кого-то... Ерунда! Заживёт!
В а с с а. А знаешь - Мельников-то в "Союз русского народа" вписался.
П р о х о р. Ну, так что? Важность какая! Я вот в телефонной книге вписан, а - не горжусь. Рюмки!
(Звонок телефона.)
В а с с а. Это меня. (У телефона.) Кто это? Да, я. Какой пароход? Почему? Идиоты! Кто это грузил? В Уфе? Терентьев? Рассчитать болвана! Моё присутствие - зачем? Арестовали всю баржу? А ещё что? Кроме кожи... О, дьяволы! Санитарная комиссия - там? Инспектор - тоже? Сейчас приеду. (Бросила трубку.) Ну, вы тут... подождите, смирно. У меня - скандал: арестовали баржу, идиот приказчик погрузил кожу без санитарного осмотра, без клейм. А на барже - ещё овчины, лыко, мочало. Поеду. (Ушла, взглянув на Рашель, поймав её взгляд.)
П р о х о р. Поехала речной полиции взятку давать. У нас речная полиция - разбойники. И сухопутная - тоже. Однако к чёрту всё это. Наливаю. Наталочка, - это будет получше твоего любимого. (Поёт на "шестый глас".)
Наливай, брат, наливай,
Всё до капли вы-пи-вай...
Занавес
ТРЕТИЙ АКТ
Тотчас после ухода Железновой. П р о х о р курит сигару. Л ю д м и л а увлечённо ест бисквиты, макая их в блюдце с вареньем. Н а т а л ь я - рядом с Р а ш е л ь ю, в руке - рюмка. Рашель - задумчива.
П р о х о р. Вот так и живём, Рашель, - беспокойно живём. Полиция обижает. (Хохочет.)
Р а ш е л ь. Вы - уже городской голова?
П р о х о р. В мечтах побывал на этом пункте, а потом сообразил - на кой чёрт мне нужна обуза сия? Поживу лучше вольным казаком...
Н а т а л ь я. Неверно это! Казак вы - не вольный. И от выборов отказались из трусости.
П р о х о р. Ужас, до чего Наталья любит обижать меня. И вообще всех... Молодая, а уже - ведьма. Очень похожа... Мм-да! Однако она верно сказала - я человек осмотрительный. После смерти капитана...
Н а т а л ь я. После смерти отца пошли слухи, что он отравился... Даже что мы отравили его, чтобы не позориться на суде.
Л ю д м и л а. Глупости какие!
П р о х о р (беспокойно). Вот именно - глупости! И дело-то это паскудное прекращено было прокурором...
Н а т а л ь я. За недоказанностью обвинения... А дядя испугался слухов, подумал - не выберут его в головы.
П р о х о р. Довольно, Натка!
Н а т а л ь я. А следовало идти против слухов, против людей...
П р о х о р. Она - всегда вот так, - против!
Р а ш е л ь (гладя руку Наталье). Так и надо!
Н а т а л ь я. Рашель, если обвинение не доказано, это ведь ещё не значит, что обвиняемый не виноват?
Р а ш е л ь. Да, не значит.
Л ю д м и л а. Разве так - против всех надо, Рашель? Разве нельзя жить...
Н а т а л ь я. Дурой, как Людмила Железнова.
Л ю д м и л а. Напрасно ругаешь, ведь я не рассержусь! Ой, Рашель, я как не люблю всё это... злость и всякое такое...
Н а т а л ь я. Она бисквиты с вареньем любит!
Л ю д м и л а. А тебе завидно, что люблю? Ты злишься потому, что у тебя аппетита нет. Ела бы побольше, так не сердилась бы!
П р о х о р (поет). "Я не сержусь, хоть больно ноет грудь". Кроме бисквитов и всяких сладостей, Людмилка обожает что-нибудь военное и чтобы с перьями, как у индейцев.
Л ю д м и л а. И вовсе это неправда.
П р о х о р. Вот что, - давайте-ка пошлём к чёртовой матери всё это: семейность, прошлое и - всё вообще. |