Огромное, не оседающее облако пыли застилало горизонт, закрывало восходящее солнце, делая светило смутным размазанным пятном где-то там, в глубине, над торчащими бетонными обломками, горами бетонного щебня, совершенно неразборчивыми отсюда чудом сохранившимися стенами, у которых больше ни крыш, ни смысла.

– Сидеть тихо… – как в бреду повторил Дмитрий и обернулся к дороге. – А что с нас здесь толку? Дай рацию!

– Приказ соблюдать радиомолчание, командир. Жёсткий. Однозначный. Так что извини – не дам. Зато новость расскажу, Ватник, вчера не до того было. Ты в курсе дела, что Республика ордена будет давать особо отличившимся, а? Теперь всё как у взрослых, в любой стране – государственные награды!

Алихан хохотнул, скосил глаз на запылённую, в пятнах чужой крови футболку:

– Не вру, командир. Мне одна знакомая сказала, такая, знаешь, знакомая – чистый персик. Она в аппарате Бунчука работает, машинисткой, всё знает. Так что готовь дырочку, тебе точно должны дать.

– Да за что? – горько поинтересовался Дмитрий. – За безупречную сдачу авиазавода? Или за просиживание штанов в кустах возле дороги на столицу? Даже вас, чудаков, не уберёг… Геша там остался, все комвзводов, эх… Сколько правильных пацанов полегло не понятно зачем. А в городе с этими кто будет биться, нармилиция? Пенсионеры и девчонки с дробовиками?

Он кивнул на дорогу, на которой уже показались передовые машины колонны нахлов: пара немецких штабных автомобилей из числа списанных бундесвером, с длинными антеннами, на которых полоскались чёрно-белые тряпки с ненавистной державной загогулиной.

В облаке пыли за передовыми виднелись стволы танков, очертания башен и угловатые щиты навесной брони. Да даже если не видеть это всё – слышно-то лязганье было прекрасно.

– С этими мы ещё повоюем, – откликнулся Алихан. – Было бы кому воевать. Велено ждать приказа и действовать по обстановке.

Словно в подтверждение его слов рация под ногами ожила. Переключенная – от греха подальше, чтобы не демаскировать – в беззвучный режим, она замигала сразу двумя вызовами: на общей волне и на частоте самого Ватника.

– Внимание, ополчение! Второй на связи. Ватник, Атаман, Робот, Терапевт, Механик, на вызов не отвечать. Сидите тихо. Колонну не атаковать, повторяю, не атаковать. Пропускаете, возвращаетесь незаметно в город. Берегите людей, мужики…

Венич запнулся, что ему было несвойственно, но закончил:

– Отбой связи.

Алихан отключил общий канал и нажал кнопку прямого вызова:

– На связи Первый. – Охренеть, нарком обороны?! – Ватник, не отвечать на вызов, радиомолчание. Вы герои, бойцы, просто герои. На ночь оттянули начало наступления, а теперь и мы готовы встречать нахлов. Не отвечай, Дим, надеюсь, ты жив. Удачи! Возвращайтесь, отбой связи.

И на душе потеплело, только вот… ненадолго.

За оградой в облаке пыли шли и шли бесконечные танки – Дрон их считал на всякий случай, покусывая губу – да до хрена, десятки машин. Потом БТР, потом просто грузовики, кунги с солдатами, какая-то хитрая техника с антеннами наверху, снова танки, замыкающие машины боевого охранения и разведки.

На паре грузовиков Ватник разглядел запылённые, но отлично видимые символы парашютных войск. Свои когда-то, сослуживцы, а теперь…

Дорога на Кавино была открыта.

Какой тут, к бесам, их, разведчиков, героизм: что дальше делать Республике?

22. Победа

– Товарищи! – Звягин поднялся из-за стола, навис над ним, словно оратор над трибуной, хотя слушателей было всего трое, маловато для митинга. – Благодаря героическим, да-да, товарищ Иванов, перестаньте хотя бы сейчас скептически улыбаться! – героическим усилиям разведбата и казачьего отряда атамана Бутова, задержавшим наступление на ночь, мы успели провести косметический, но достаточный ремонт взлётно-посадочной полосы аэропорта.