Завойского откинуло назад, пистолет вылетел из пальцев, упал в траву, отсвечивая, словно позабытая кем-то игрушка.

– Падло ты, Генка… – прошептал в наступившей тишине Быча, суетливо ощупывая грудь, размазывая по себе кровь. Свою «беретту» он не доставал, да и не собирался, искренне пытаясь всё свести к разговорам. – Как есть падло.

И умер, так и оставшись с удивлённым, обиженным выражением на лице. Смерть только немного разгладила черты, смягчила их как могла.

Завойский заворочался, попытался встать на четвереньки, мотая головой, но Дмитрий прижал его ногой: лежи. Зря, наверное: тот и так уже кончался – вздрогнуло тело под берцем и как-то оплыло.

Одного из телохранителей положили наглухо, сразу, второй успел полоснуть по кустам, откуда открыли огонь. Неприцельно палил, ни в кого не попал. Этого ранили и сейчас деловито вязали Геша с Севером, избавив от такой опасной игрушки, как автомат.

– Командир, ты в порядке? – бросился к Ватнику Дрон. – Вы так стояли неудачно, я сразу этого лохматого не смог привалить.

– В порядке, – прошептал Дмитрий. – Всё в порядке.

Были два человека, знакомых, считай, с рождения, и нет их. Один едва его не убил, второй закрыл собой. Сделал шаг и закрыл, каким бы он ни был с другими злым и жестоким. Так вот бывает: сука и герой.

Он наклонился и пошарил в карманах Завойского, бесцеремонно переворачивая мёртвое тело с боку на бок. Нашёл телефон, приложил вялые, испачканные при падении пальцы к сенсору. Айфон мяукнул и разблокировал экран. Ватник пролистнул последние звонки: ага, вот Том – щёлкнул камерой своей трубки, запоминать сил не было, возиться с пересылкой контакта – тем более. Божена, судя по всему, записана как «Б.М.». Второй снимок. После этого размахнулся и выкинул трубку Генриха в воду – телефон ему больше ни к чему. Там, куда он попал, черти сами донесут всю нужную информацию, на словах и лишними дровами под котёл.

– Может, милицию вызвать? – не отставал Дрон.

– Не надо. Лишние объяснения это всё. Виталика… Ну, вон того, крупного, с собой заберём, похоронить надо по-человечески. Остальное пусть здесь так и останется. Хотя нет, нет! Не пусть. Гильзы подберите, трупы в машины суньте и спалите на хрен. Не заслуживают они ничего больше.

– А пленного куда? Лишний свидетель…

Дмитрий повернулся и посмотрел на связанного тельника, бледного из-за ранения, дрожащего, с брызгами пота на лбу:

– Свидетель чего? Не было тут ничего. Пустынное место. Правда, мужик? Обыщите его для начала.

Телохранитель задёргался как-то, особенно когда Дрон вытащил из кармана его куртки связку жетонов ополченцев на одной цепочке – такие выдавали каждому бойцу. И за каждой железкой стояла чья-то кончившаяся жизнь.

– Вот оно как… Скажи-ка, купил, небось? Сменял, да?

– Сам снял. С каждого – сам. Слава славным! – выкрикнул раненый. И в глазах лёд застывший, как будто гордился до сих пор, что убивал. И так бывает…

– Я или ты? – деловито спросил Геша. Без уточнений понятно было, о чём он.

– Сам давай. Именем Республики…

Ватник отвернулся. Сзади раздался выстрел, приказа о котором он только что дал. И грех на душу – его, его, ничей больше… Не Дрон же виноват в зачистке по всем правилам.