– Что значит «мнение», Максим Александрович? Это позиция президента, Думы, спецслужб? Может быть, ваша лично?

Тот, к кому он обращался, сидел напротив за столом в кабинете замнаркома. Человек без особых примет, это одно из профессиональных качеств – не молодой, не старый, не здоровяк, но и не задохлик. Даже причёска такая: не наголо, как любили бриться ополченцы, но и не длинная, конечно.

Максим Александрович был с Востока, из бескрайних далей того самого соседа, у герба которого две головы. Это знали все, но при этом даже приблизительно не могли сказать, какую службу представляет, да и вообще – когда он появился в Кавино. Возник и всё, получив доступ в самые высокие кабинеты. Учитывая, что одновременно с ним возник довольно серьёзный поток помощи, от шприцев до танков, вопросы ему задавать было чревато.

При этом Максим Иванов был довольно вежлив. Это тоже деловое качество.

– Марко, мы же знакомы лет… десять?

– Двенадцать, – буркнул Венич.

– Ну вот видите, давно. Я когда-нибудь говорил лишнее?

Серб потёр шрам, даже не заметив своего движения, пригладил седые волосы:

– Не припомню. Но, Максим Александрович, Кавино – это же вариант как в Крыму: здесь большинство русских, объявленная независимость – просто первый шаг к присоединению. А вы… Я не о вас лично, обобщённо – вы не признаёте эту независимость! Я понимаю проблемы, которые возникнут…

– Марко, вы не владеете всей информацией. И не понимаете всех проблем, извините уж за резкость. Всё пока останется так. С Бунчуком у нас был долгий разговор, но он заранее одобрил все мои решения. Вообще все, потому что я – только рупор. Мегафон. Колонка, из которой идёт согласованное мнение.

Венич вздохнул и замолчал. Потом предложил позвать командиров разведбата.

– Мне есть смысл присутствовать? – Максим Александрович слегка нахмурился. Так, словно облако пробежало по безупречно выбритому мужественному лицу. Пробежало и скрылось.

– Так точно, считаю целесообразным.

Смотрящий за процессами в Кавинской республике кивнул и отсел в угол кабинета, как бы подчеркнув: ваши дела – это ваши дела. Но под нашим контролем.

В совещании участвовала вся верхушка военной разведки ополчения: разумеется, комбат Васин, командиры обеих рот, комвзводов. Людей в кабинет Венича набилось изрядно. Курить он запретил, что хоть немного, но оставило воздуха, да и окно было приоткрыто.

– Товарищи! Сейчас подойдёт Звягин, но могу начать и я сам, – сообщил всем Венич. – Начинается активная фаза боевых действий.

– Оборонительных действий, – негромко сказал Максим Александрович, но все его прекрасно услышали. – Не наступательных, хотелось бы подчеркнуть.

В поднявшемся шуме, где мата было больше, чем цензурных выражений, в кабинет зашёл Звягин и сел на пустой стул рядом с Веничем.

– Вы вообще кто?

– Какого хера – оборонительных?!

– Мужики, Республику сливают!

Максим Александрович привстал и сообщил, всё так же ровно и без эмоций, как и говорил до этого с замнаркома:

– Иванов моя фамилия. И это позиция… Восточного соседа. Никто никого не сливает, просто пока не готова… изменилась ситуация. Такие же совещания сейчас проводятся с руководством других боевых формирований.

Звягин встал, и поднявшийся гвалт моментально утих. Генерала знали. Генерала искренне уважали, особенно среди разведчиков: он и Венич были, пожалуй, единственными членами народного совета, которых постоянно видели на позициях. Под огнём и в самой гуще событий. Бунчук, как человек сугубо мирный, там не появлялся.