Если бы Дмитрий не был так напряжён – рассмеялся бы в голос.

– Ну шо ж, вот храм святой, снимайте, смотрите, всё для вас! – лебезил рядом с парочкой немолодой священник. – Великий праздник у нас сегодня, сам архиерей…

За ними в распахнутые двери хлынули бойцы сил спецназначения, «вбивци» в нарядных нахлобученицах, какие-то штатские – из первых участников молебна, вероятно, решившие подойти к открытию храма, чтобы насладиться всем от начала до конца.

И как здесь стрелять? Да никак…

Дмитрий, стараясь не делать резких движений, положил автомат на пол, подав знак Шлёме сделать то же самое. Их уже вовсю снимал оператор, а неведомого пола – судя по низкому с хрипотцой голосу всё-таки тоже мужчина – бормотало в микрофон что-то на французском, причём со скоростью, недоступной даже Эминему.

Командир спецназа заметил их одним из первых, но приказал стрелять тоже не отдал. Как-то всех сбило с толку, что два мужика стоят посреди пустой церкви – воры они, грабители, может, вообще какие-то задержавшиеся на ночь работники? – и никуда не бегут.

– Та воны ж бандосы! – высунувшись из-за плеча командира, заорал вездесущий бородатый мальчик, песмариец по жизни. – Воны ж к Степанычу вчора шлы!

– Бельгийское телевидение, комментатор Марион Станс, вы действительно бандиты, так, это ограбление церкви, прекрасные кадры, Франсуа, снимай, снимай, – пулемётом затараторило разноцветное существо в очках, без вопросительных интонаций и пауз между словами. Оно уже выскочило вперёд, повизгивая, и теперь закрывало их своим тельцем: хоть палить без разбора нахлы не начнут, уже спасибо.

По-русски существо болтало бойко, но с заметным акцентом. В окончаниях слов иногда плавало, но всё и так понятно.

Шлёма подмигнул оторопевшему Ватнику и уже поднял руки, явно сдаваясь. А что, если сыграть в эти роли, можно отделаться если не лёгким испугом, то смешным наказанием – уж из КПЗ или по дороге они как-нибудь сбегут.

Дмитрий прыснул со смеху, несмотря на всю серьёзность ситуации, и отодвинул от себя наседавшую лису Алису, едва не засунувшую ему в рот лохматую палку микрофона. Оператор тоже очутился рядом с ними, снимая в упор обоих разведчиков. Храмовый праздник – сущая чепуха, здесь наклёвывался отличный сюжет про ограбление.

– Во-первых, – перебил тараторящее существо Дмитрий, – вы мужчина или женщина?

Корреспондент неизвестного бельгийского канала запнулась на полуслове. Потом, хотя и не читала «Собачье сердце», ответила строго по тексту:

– Какая разница? – спросила она медленно, что-то прикидывая про себя.

– Просто интересно.

– Я – женщина, – призналась она после некоторых раздумий.

– В таком случае вы можете оставаться в каске, а вас, милостивый государь, прошу снять ваш головной убор, – внушительно сказал Дмитрий. – Вы же в Божьем храме.

К сожалению, дальше было не столь весело: распахнулась взломанная Дроном дверь, в церковь затащили всё ещё ничего не понимающего связанного часового, военные окружили обоих разведчиков. Автоматы было не спрятать, поэтому свою порцию оплеух при задержании получил каждый.

Но ополченцев в них – спасибо Петьке! – никто не подозревал. Судя по всему, Дрон с Алиханом успели незаметно уйти, так что были шансы, были. К тому же снявшая синие очки Марион Станс, оказавшаяся бесцветной блондинкой с плоским лицом, лишённым и намёка на косметику, вертелась вокруг, оператор снимал задержание.

Калечить прямо под камерой двух странных грабителей командир спецназа не решился.

– Марион, секунду внимания, – сказал Дмитрий, уже лишённый фонарика и «глока» вместе с кобурой, а также остального содержимого карманов, благо там и не было особо ничего.