— Как ты разглядел? — искренне удивился он, возвращаясь с паспортом и ключами. — Там темно, да отсюда и не видно.

— Тоже талант, — сказал я.

Сказал и подумал: ведь на самом деле, как?.. Просто взял, и понял. Или догадался… Что здесь особенного… Куда же этим дебилам выкинуть мои документы. Больше некуда.

— Слушай, — сказал я, — бизнесмен, у меня еще одна просьба. Видишь, сперли кроссовки. Как я поеду домой босяком?.. Не найдешь взаймы, до завтра, где-нибудь пары обуви?

Мальчик задумался. Он знал, где взять обувь, и хотел мне помочь, — но что-то, о чем он сейчас думал, мешало ему.

— Хорошо, — сказал он, — я живу недалеко. У меня дома есть ботинки. Пошли.

— Родители ругаться не будут, что привел припадочного с улицы?

— Не будут.

Идти по тротуару в носках — забавно. Потому что теряешь осторожность. Идешь себе, вдруг камушек. И начинаешь прыгать на одной ноге, произнося про себя всякие заветные слова.

Подросток во всю заливался, ему было смешно.

— Тебе сколько лет? — спросил я.

— Тринадцать, в январе будет четырнадцать.

— Сколько стоят сейчас бутылки?

— Восемьдесят копеек штука… Это если не знать мест. Если знать места, — то рубль.

— Много за вечер собираешь?

— Рублей на пятьдесят-шестьдесят, — если знать места.

— Да ты больше меня зарабатываешь, — удивился я.

— У меня бизнес-план, — сказал он, — и принцип: деньги не цель, а средство.

— Да ты не дурак, — еще раз удивился я.

— Да, я такой… — согласился он.

Жил он в кирпичном пятиэтажном доме, так что мы поднимались на третий пешком.

Его дверь была стальным произведением искусства. Когда он ковырялся в ней длинным, похожим на сейфовый, ключом, пришла моя очередь улыбнуться, — так они не сочетались: непробиваемая монументальность входа, и щуплая фигурка мальчика, одетого в поношенное, и с огромной, полной пустых пивных бутылок авоськой.

— Что ржешь? — спросил он.

— Да мы с тобой так похожи… Только ты — выше классом.

— Ты точно ботинки вернешь?.. Не обманываешь?

И тут меня ослепил блеск и красота.

Квартирка у ребенка была под стать железной двери, — что надо… С порога глаза слепил настоящий евроремонт: стены ненавязчивого желтоватого оттенка, свет, стелящийся по потолку и падающий дождем вниз, и идеальность дорогого пола… Должно быть, когда-то это была коммуналка, но потом над ней немало потрудились и сделали хоромы.

— А где твои? — спросил я, не решаясь ступить с порога на сверкающий благородными отсветами паркет.

— Это моя квартира, — сказал мальчик. — Я здесь живу один.

Мне бы удивиться или не поверить, или то и другое одновременно, — но в этот момент я вспомнил, что у меня стырили инструмент. Такой удар по бюджету, что трудно себе представить. Я и сам представлял только приблизительно, — выходило, месяца два работать, чтобы все это компенсировать.

— На бутылочном бизнесе квартирку отгрохал? — спросил я.

— Нет… У тебя какой размер?

— Сорок второй.

Он отодвинул дверцу шкафа, вмонтированного в стену, и мне открылись ряды полок, уставленных самой разнообразной обувью, моего размера.

— Слушай, — сказал я, — конечно, не мое дело, ты извини.