С тошнотворным щёлкающим звуком Люциус принял свою человеческую форму. Он хлопнул в ладоши, и его лицо покраснело.

– Давайте заберём мой меч, хорошо?

Они вошли в туннель, и Урсула протянула руку, чтобы коснуться стен прохода. Без огня Эмеразель в её венах кристалл не казался ледяным. Во всяком случае, она могла чувствовать глубокий гул магии, пульсирующей вокруг, просачивающейся в её вены.

Урсула услышала отчётливый стук ударов, когда они вошли в зал лордов, и напрягла зрение в полумраке. Слабый отблеск кристалла цвета индиго отбрасывал бледные отблески на пустые каменные столы демонических лордов.

Взгляд Урсулы метнулся к трону Никсобаса, где он, как обычно, сидел с затуманенными глазами. Но он был не один, и именно оттуда доносились удары. Абракс стоял прямо перед спящим богом, сжимая в руке Экскалибур. Он зарычал, отступая назад, чтобы замахнуться на голову своего отца. Но его прицел был неверным, и лезвие врезалось в камень рядом с Никсобасом, должно быть, минимум в сотый раз. Камень заискрился, и осколки хрусталя посыпались на пол тронного зала.

– Положи его, дурак, – проревел Люциус. – Ты не умеешь обращаться с клинком. Только Экскалибур выбирает, кто может владеть им.

Абракс повернулся. Его лицо превратилось в маску ярости, кровь текла из его горла, из груди.

– Я сын бога. Я могу делать всё, что захочу.

– Сдавайся, – сказал Баэл. – Ты в меньшинстве и уже полудохлый.

– Нет, – Абракс, пошатываясь, направился к ним, и его бледные глаза были широко раскрыты.

– Нет?

– А ты не думал, что у меня должен быть план на случай непредвиденных обстоятельств? – он указал на темную фигуру в углу. Мужчина, окутанный магией теней.

Желудок Урсулы сжался, когда она узнала песочные волосы Кестера.

Абракс ухмыльнулся.

– Всё, что мне нужно сделать, это щёлкнуть пальцами, и тени сомкнутся вокруг его горла.

– Ты думаешь, мы не пожертвуем Кестером? – спросил Баэл.

– Она этого не сделает, – Абракс указал на Урсулу.

– Баэл, – сказала Урсула. – Дай мне поговорить с ним.

Тёмные крылья Баэла грациозно струились за его спиной.

– Урсула, подожди.

Но она уже шагала по мраморному полу.

Абракс улыбнулся ей, когда она приблизилась.

– Я знал, что ты спасёшь своего друга.

– Отпусти его, – сила Никсобаса заструилась по её телу, сворачиваясь кольцами между рёбрами. Возможно, её магия огня исчезла, но теперь она чувствовала трепет ночной магии – холодной, древней и странно знакомой.

Абракс прищурился.

– Твоя душа в обмен на него.

– Урсула! – предупреждающе крикнул Баэл, но Урсула уже прыгнула, и тени несли её, словно призрачный ветер.

Она появилась рядом с Абраксом. Прежде чем он успел ударить её Экскалибуром, она вонзила Хондзё в его изуродованную грудь. Глаза Абракса расширились, когда она резко подняла меч вверх.

– Ты не можешь убить меня. Я бессмертен.

– Я знаю, что ты способен чувствовать боль, – Урсула повернула лезвие, наблюдая, как его лицо исказилось от агонии.

Тело Абракса начало дрожать, его кости напряглись, лицо стало демоническим.

– Нет, ты этого не сделаешь, – сказала Урсула, хватая его за горло и притягивая его лицо ближе. – Ты был прав. Огонь Эмеразель иссяк во мне. Но это оставляет место только для теней Никсобаса. Их тянет ко мне, как будто они принадлежат мне. Я – создание ночи. Я всегда им была. Ты помнишь, что произошло, когда ты пытался убить меня на песках Лакус Мортис?

Теперь в глазах Абракса жил страх.

– Я бессмертен…

– Но это не помешает мне поглотить твою магию.