– Я здесь, – сказал обладающий жестокой красотой славянин.

– Вам страшно? – Голос Минкса, доносящийся из другого измерения, стал едва уловим, словно отдалился.

– Да, – ответила Мария. – Теперь мне страшно. Но мне нравится этот страх.

– Чувствуете ли вы еще что то помимо страха? – продолжал задавать вопросы Минкс.

Мария почувствовала, что ее страх изменился – обострился.

– Ваш голос стал едва слышен, – сказал она. – Я почти ничего не разбираю. Почему ваш голос так отдалился?

Минкс что то ответил, но она уже не уловила его слов.

– Почему я вас не слышу? – Страх Марии теперь возрос многократно, стал глубоким и всеобъемлющим. – Почему я вас не слышу?! – крикнула она, обращаясь к темному небу со слишком большой луной.

Василь Витренко подался вперед и чуть наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб. Его губы были сухими и холодными.

– Потому что ты все неправильно поняла, Мария, – проговорил он с сильным восточноевропейским акцентом. – Доктора Минкса тут нет. И это вовсе не один из сеансов гипнотерапии. Это реальность. – Он сунул руку под развевающийся черный плащ. – Это не сон. И здесь нет никого, кроме тебя и меня. Мы одни.

Мария хотела закричать, но не могла. Не в силах шевельнуться, она уставилась на зловеще сверкающий в лунном свете длинный нож с широким лезвием в руке Василя Витренко.

09.10. Шанценфиртель, Гамбург

Кристине никогда прежде не доводилось видеть человеческий скальп, но сейчас она совершенно точно знала – он перед ней, хотя в первый момент цвет волос помешал ей распознать то, на что она смотрела. Цвет был рыжим. Неестественно рыжим.

Но теперь у нее не было ни малейших сомнений, что это человеческие волосы. Блестящие мокрые волосы. И кожа. Большой срезанный крут. И это все пришпилено к дверям ванной комнаты тремя кнопками. Верхушка скальпа завернулась, открывая взору кровавый кусочек морщинистой кожи, ранее прилегавшей к черепу и срезанной с него. По деревянной двери ванной стекал блестящий красный ручеек.

Кровь.

Кристина замотала головой. Нет. Только не это. Она и так видела слишком много крови за свою жизнь. И больше не хочет. Никогда. Только не теперь, когда все у нее наладилось. Это нечестно.

Она опять наклонилась вперед и почувствовала, как дрожат ноги. Да, это кровь. Но крови было слишком много. И цвет слишком яркий. Такой же яркий, как у этих влажных спутанных волос.

Тут ей пришла в голову простая, но совершенно очевидная мысль, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди. А чьи это, собственно говоря, волосы?

Кристина дрожащей рукой коснулась двери в не залитом кровью месте.

– Герр Хаузер? – окликнула она тоненьким, дребезжащим голоском.

Затем толчком распахнула дверь ванной.

09.12. Эппендорф, Гамбург

Витренко улыбнулся Марии. Протянув руку, он обнял ее за спину и привлек к себе, словно они собирались танцевать. Мария чувствовала, как его крепкое мускулистое тело прижимается к ней.

– Ты любишь меня? – спросил он.

– Да, – ответила она, причем это была правда. Но охвативший ее ужас все разрастался. Василь чуть отодвинулся от нее, но держал по прежнему крепко. Он провел лезвием ножа по ее плечам, по груди, а потом острый холодный кончик слегка вдавился в мягкую часть пониже грудины.

– Хочешь, чтобы я это сделал? – спросил он. – Снова?

– Да, я хочу чтобы ты снова это сделал. – Она смотрела в зеленые глаза, по прежнему сияющие ледяным огнем.

Прогрохотал раскат грома. Затем еще один. Мария почувствовала, что давление кончика ножа на ее кожу нарастает, а затем ощутила острую боль, когда нож вошел в плоть. Прогремело еще два громовых раската, и мир вокруг погрузился во тьму.